– Ты чертовски сексуальна в таком наряде, – с улыбкой заметил он.
– Знаю.
– И опасна.
– Тоже знаю.
Он сделал еще затяжку.
– Я бы предпочел увидеть тебя в коротком летнем платье.
– С венком из ромашек на голове?
– А тебе бы пошло.
– Не думаю. Быстро увяли бы ромашки. Ну так что, едем назад?
– Я подумал о глупости человеческой, – проговорил он. – У людей есть прекрасная планета, данная им просто так, как миллионный выигрыш конченому лоху, который единственный раз в жизни потрудился купить лотерейный билет. И теперь он, тупоголовый, в шоколаде и знать не знает, куда ему девать эту кучу денег. Но ведь и так ясно, что рано или поздно он все промотает. Люди каждый день рубят сук, на котором сидят, травят свой дом ядерными отходами, гадят под себя, как парализованные псы в ящике в прихожей, и при этом мечтают полететь на Марс и вырастить там репку. Дебилы!
– Таков род человеческий.
Он сделал последнюю глубокую затяжку и выстрелил бычком в черную пустоту.
– Мало утешает.
Она снисходительно вздохнула:
– Едем назад, дорогой. Тебе скоро выступать в клубе «Меркурий-холл» с твоим эксклюзивным аттракционом. Ты собирался поразить этих недорослей сногсшибательным выступлением «Больше чем бог!», и я тебе в помощь. А то, что ты агрессивен и зол, только хорошо. Придаст остроты ощущениям этих олухов.
– Еще как придаст, – согласился он. – Уж поверь мне!
Они спускались с холма вниз, на открытое пространство. Сумеречная часть луны уходила к горизонту. Тут все было изрыто кратерами – большими и малыми. Младшая сестренка Земли всю свою историю подставляла холодные твердые бока под беспощадные удары, спасая животворящую старшую сестру, оберегая и сохраняя ее для великих дел.
Внизу их дожидались два роскошных «Харлея». Они сверкали крутыми боками, искрились хромом; рогами азиатских буйволов смотрелись два руля.
Его спутница первой перебросила ногу через седло, крепко взялась за рукояти. Сдунула светлую прядь, выбившуюся из-под фуражки и упавшую на глаза.
– Ну что, домой?
– Едем, – кивнул он и тоже забрался в седло.
Они одновременно крутанули тугие черные рукояти, и два мотора зычно и низко взревели под ними…