И это было прекрасно. Впервые за долгое время Зар чувствовал себя хорошо. Влажность не позволяла его чешуе пересыхать, он чувствовал себя почти как в болоте, но без зловонных испарений и тяжёлого тумана. Он осмелел. И поэтому он зашёл дальше, чем когда-либо прежде.
Мальчик бежал. Не осторожно крался, а бежал – легко, свободно, радостно, ощущая силу в лапах. Он пронёсся через траву, вдоль дороги, пока не увидел новые деревья, новые холмы, новые запахи. Здесь был совсем другой мир.
Дождь скрадывал звуки, скрывал его шаги. Зар чувствовал себя невидимым, словно часть этого мира. Он забыл про болота. Но дождь не вечен. Когда он начал стихать, Зар понял, что зашёл далеко. Он повернулся, чтобы вернуться, но затем облака начали рассеиваться.
И солнце вышло из-за туч. Сначала стало просто теплее. Затем воздух стал суше. Почва, напитанная водой, быстро впитывала влагу, превращая мягкую грязь в тёплый, сухой грунт. Спустя время Зар почувствовал разницу. Его кожа начала зудеть. Ил, которым он обмазывался утром, был смыл дождём, и теперь, когда солнце начало нагревать его чешую, он почувствовал резкую, тянущую боль. Как будто что-то вытягивало из него жизнь.
Он втянул воздух в лёгкие – и закашлялся. Было трудно дышать. Воздух слишком лёгкий, слишком прозрачный. Он не был насыщен болотными газами, не был влажным, привычным. Зар задохнулся, его горло судорожно сжалось. Он зашатался. Маленький ящер должен был вернуться. Немедленно. Но, успев добежать до болот, вдруг услышал шорох. Сначала он не обратил на него внимания. Но затем шорох стал ближе. Затем – ещё ближе.
Зар попытался пригнуться, спрятаться в траве, но было поздно. Резкий толчок – и мир перевернулся. На него набрасываются. Что-то сжимает его тело, перехватывает дыхание. Грубые руки. Ткань. Верёвки. Странные двуногие существа, не похожие на Ксилаар.
Он не понимает, что происходит. Он извивается, рычит, пытается царапаться, но он связан и слаб. Солнце жжёт его кожу. Воздух режет его лёгкие. И в этот момент он понимает.
Зар сглотнул. Страх засел в животе, холодный и липкий. Он не хотел здесь быть. Не хотел дышать этим воздухом, видеть эти чужие лица. Он хотел вернуться… но понимал, что теперь не сможет. И он даже не знал, что делать дальше.Связанный, брошенный в клетку, окружённый чужаками. Верёвки жгли запястья и лодыжки, больно прижимали хвост к ногам. Тугие, шершавые, пахнущие чем-то горьким, они впивались в чешую, не давая пошевелиться. Зар дёрнулся, но чем сильнее он пытался освободиться, тем больнее становилось.