– Не знаю, вот я через них вроде ходил, и ничего со мной дурного не происходило, а батьке один раз поперек слово сказал, так он меня с крыши того, ну как бы …
– Так это тебя дядя Женя с крыши скинул, что ли? – поразился я.
Колян молча опустил голову, но на этот раз не завис, а задумался. Потом резко мотнул головой, словно отгоняя от себя ненавистные мысли, и тихо объяснил:
– Он не специально, просто сильно перебрал накануне. А на крыше скользко было. Да и сказал я не вовремя, под руку.
– Да брось. Ты ни в чем не виноват, – со всей уверенностью заявил я.
И мне сделалось очень неловко, потому что нужно было подойти и по-дружески похлопать его по плечу, но испугался я. Струхнул. Нечисть… Она ведь только с виду безобидная и покладистая. Но стоит дать слабину, и уволокут тебя во мрак, сделав себе подобным. Так мой дед рассказывал, и я ему безоговорочно верил.
Неловкое положение спас Вадик:
– Да-а-а, дела, и откуда только взялись эти столбы проклятущие?
– Не столбы это вовсе, а кресты, на которых грешников вешали, они, правда, раньше как буква «Х» были. Отсюда и суеверия, – спокойно объяснил Колян.
И сказал так уверенно, что мы с Вадиком аж рты раскрыли.
– Бряхня это все! – раздался из кустов кашляющий голос. И на свет божий, продираясь сквозь колючий малинник, выбрался Академик. Как его звали на самом деле, никто из нас не знал. Да и зачем? Кличка у старика почетная, и хоть синячил он каждый день, а уважение имел – даже в сельсовете к нему с особым терпением относились. Ведь было у прозорливого старика на все свое мнение, подкрепленное научными фактами.
– Ну и напугал ты нас, старик, – нервно хихикнул Вадик.
А испугаться и правда было отчего: Академик был хоть и стар, но волосы имел темные, которые покрывали все его тело, включая шею и тыльную сторону ладоней, поэтому в фуфайке на распашку и соломенной шляпе он напоминал черта – только хвоста не хватало.
– Вороты ваши – хрень на палке! Нет в них ничего потустороннего, вам вон даже мертвячонок об этом говорит. А вы, бестолочи, все языками мелете.
– Чего же их тогда все так боятся? – сощурился Вадик.
– А то и боятся, что опасность-то в них кроется, но, как говорится, другого рода.
– Как это?
– Вот так это, – передразнил моего приятеля старик. – Слухай сюды и запоминай, сопля неразумная. Столбы эти опасны своей небезопасностью.