Лис знал сто тысяч ирландских анекдотов, обожал боевики с Ван Даммом и однажды вышел с отцом из Стеклянного Дома, чтобы не вернуться.
– Кремень, а у тебя что, дела потом? – беспечно, но с очевидной подначкой спросил Жокей. – Во сколько?
– Договорился с твоей мамашей на фак’о’клок, – так же беспечно отозвался Кремень.
Малыш посмотрел на Кремня, на Жокея и подумал: однажды он увидит их в последний раз. Потом перевёл взгляд на отца и резко мотнул головой, отбрасывая жуткую мысль. Чтобы отвлечься, он стал слушать, как ругаются оперативники. Они собачились с момента появления Жокея в отряде и давно отточили мастерство оскорблений настолько, что оно превратилось в настоящую поэзию.
К сожалению, понять нынешнюю перепалку было решительно невозможно. Словесные поединки были для парочки ещё и упражнением в живости ума: Кремень с Жокеем перебрасывались оскорблениями на дюжине языков, включая мёртвые и язык жестов.
Малышу удалось разобрать только последнюю реплику Жокея на родном для того языке навахо. Что-то про одноглазую змею, которая отложит яйца в пустом черепе Кремня.
У Кремня, несомненно, был готов не менее красочный ответ, но его перебил мелодичный звон. Лифт прибыл.
Перед деревенскими дураками раскрылась кабина с зеркальными стенами, и отец со значением прочистил горло. Кремень с Жокеем тут же смолкли и прошли в кабину первыми, чтобы Седой и Малыш заняли места у дверей.
– Сорок второй, – сказал Седой Малышу. – Приложи сначала пропуск.
– С почином, Майк, – очень серьёзно сказал Кремень. – Теперь ты тоже взрослый дядя.
От такой чести Малыш растерялся, и, пока выуживал пропуск из кармана джинсов, в лифт зашла ещё одна пассажирка. Высокая девушка в длинном, как будто скользящем по хрупкой фигуре платье и туфлях на шпильках. В правой руке она по-будничному держала стаканчик из «Старбакса», а в левой – небольшой чёрный кейс, пристёгнутый цепочкой к металлическому браслету на запястье.
Малыш, совершенно проморгавший её появление в лобби, оторопел. В их деревне таких женщин не было. Её кожа говорила о том, что она никогда не работала ни в поле, ни на кухне. Тёмных волос как будто совсем недавно касалась рука умелого парикмахера. На расстоянии вытянутой руки он чувствовал аромат её духов – девушка пахла апельсиновым листом. У Малыша потянуло в животе, как во время прыжка с парашютом, и пересохло во рту. Он сразу возненавидел свою маскировку, особенно дурацкую бейсболку и тактически поставленное жирное пятно на майке.