Он отложил инструмент и открыто, искренне улыбнулся девушке, с лёгкой искоркой самодовольства в глазах, словно демонстрируя свои мысли: «Я же говорил». Потом его внимание отвлекло что-то на реке, и он показал туда пальцем, чтобы Алисса тоже посмотрела.
В своей великолепной лодке плыла Рыбачка, размахивая руками в приветствии. Лодка раскачивалась под её весом, рискуя уронить свою капитаншу, но той было всё равно.
– Вот ведь смешная девчонка, – проворчал Строитель.
Алисса тоже помахала Рыбачке, но та уже отвлеклась и словно прислушивалась к чему-то. Она приложила палец к губам и жестами заставила всех вслушиваться в ночную тишину.
Играл Пианист.
Мелодия доносилась из его дома, едва слышная, но пронзительная. Она была совсем не похожа на ту, что он играл днём. Если тогда музыка была грустной и тяжёлой, то сейчас она звучала легко, почти воздушно, как если бы птицы завели свой разговор, а аккомпанементом им выступила весенняя капель. Ночь вокруг наполнилась жизнью и энергией.
Рыбачка замерла в лодке, слушала, прижав руки к груди и лишь покачивала головой в такт. Когда мелодия закончилась, она восторженно подпрыгнула и первой нарушила тишину:
– Эй, Пианист! – звонко крикнула она, сложив руки рупором. – Это было потрясающе! Ты слышишь?
В доме колыхнулись занавески, и мелькнула кудрявая довольная голова, но в ответ никто не вышел. Видимо, Пианист уже выразил все свои мысли новой мелодией.
Строитель, бывший до этого таким серьёзным и сосредоточенным, вдруг остановился, отложил молоток в сторону и замер, глядя на звёздное небо. Его лицо смягчилось, а в глазах загорелся редкий для него огонёк мечтательности. Он глубоко вздохнул, словно впервые за долгое время позволил себе расслабиться, и вдруг, совершенно неожиданно для самого себя, сделал пару лёгких танцевальных па. Его движения были неуклюжими, но искренними.
– Эй, Строитель, – с улыбкой прокричала Рыбачка, наблюдая за ним из своей лодки. – Ты что, решил стать танцором?
Он рассмеялся, слегка смущённый, но не остановился. Его тяжёлые сапоги мягко стучали по земле, а руки, обычно занятые инструментами, теперь двигались в такт только что игравшей мелодии. Казалось, он танцевал не для кого-то, а для себя – чтобы почувствовать свободу, чтобы на мгновение забыть о всех заботах и просто насладиться моментом.