Отсюда, то есть от доказательства истинности православной церкви как непрерывно содержащей главное Христово таинство, старец переходит к заключительной теме письма: о Третьем Риме. Он подытоживает содержание вышесказанного: «два убо Рима падоша». Они пали не как города: оба стояли на тот момент и выглядели намного внушительнее Москвы во всех отношениях, в связи с чем Филофей, иронически усиливая аргументы противника, говорит о «трекровных полатах» (трехэтажных домах) старого Рима, которые «не пленены» никем из варваров – но что толку в этом, если «души их от диавола пленены»? Итак, Филофей пишет в заключение «о нынешнем православном царствии пресветлейшаго и высокостолнейшаго государя нашего, иже в всей поднебесной единаго христианом царя и броздодръжателя святых Божиих престол, святыа вселенскиа апостолскиа церкве, иже вместо римской и костянтинополской». Старцу, судя по остальным частям послания, не так уж свойственна высокопарность; высокий, почти церемониальный стиль выражения указывает здесь на серьезный настрой, с которым подобало воспринять сказанное. Почему великий князь Василий III вдруг царь (впрочем, известно, что и отца его, Ивана III, уже называли царем) и «броздодержатель святых престолов»? К нему, в его столицу, сходятся нити, «бразды правления» престолов, то есть приходов и епископий [9], той церкви, которая одна только на всей земле защищена от насилия и потому «во вселенней паче солнца светится».
Вопреки тому, что нам может здесь показаться самовосхваление, превозношение, мечтательность, инок Филофей говорит, хотя бы и выспренным стилем, лишь о фактическом положении дел. Действительно, если иметь в виду православие как непосредственно восходящее ко Христу таинство, «вся христианская царства приидоша в конец», земля «потоплена неверием» (ироническое переосмысление «потопа», о котором не уставал толковать Булев, тем более что и сама вера в астрологию есть проявление того же неверия), «токмо единаго государя нашего царство едино благодатию Христовою стоит». Это налагает на великого князя и русских людей особую ответственность: главная тема в посланиях Филофеева цикла.
Наступает ли уже конец? – Бог весть, у Него день как тысяча лет и тысяча лет как день, Он никогда не опаздывает, но милосердует: «долго терпит, не хотя некиа погубити, хотя всех в покаяние вместити». Филофей не пугает своего читателя близким концом, основательно смущавшим XV век