– Хи-хи, – послышалось из пены.
Алена насторожилась. "Чайка что ли?"
И тут ее ноги накрыла особенно большая волна. Да поднялась не до щиколоток, а повыше, до середины лодыжек. И словно кто-то схватил холодными пальцами за ногу. Не сильно так схватил, и не поволок никуда, просто провел холодком поверх щиколотки. И тут же отпустил, откатившись с уходящей пенной волной. Алена даже не успела понять – то ли ей было страшно, то ли приятно. Но, на всякий случай, отошла от прибоя подальше. И тут же почувствовала, что из леса на нее по-прежнему смотрят.
– Ш-ш-ш… Шиш-шшечки… – зашипела у нее перед ногами очередная волна.
– Дай, дай, дай! – покрикивали вьющиеся над берегом чайки.
– Даи-ий, – скрипнуло чем-то из-за стоящих стеной елей.
Алена села на песок и задумалась. «Все говорящие. Странно, почему меня уже ничего не удивляет? И все таким родным кажется? Как будто домой вернулась…»
Она расстегнула верхнюю пуговицу рубашки, сняла косынку и утерла выступившие на лбу капельки пота. Заново переплела растрепавшуюся косу и встала. Ее неуемная натура уже требовала активных действий.
– Дай, дай! – вдруг прокричала прямо над ухом подлетевшая совсем близко чайка.
– Ш-шшиш-шечки, – вздохнул, качнув еловыми ветками, лес.
– Да забирайте, мне не жалко! – Алена вынула кроссовки и одним махом высыпала шишки прямо на пляж, где-то посередине между стеной леса и полосой прибоя. – Правда я обещала подарить их первому встречному, а вас тут много… Ну ладно, сами поделите.
Порыв ветра едва не сбил Алену с ног. Волны взметнулись.
«Кажется, я что-то не то натворила!»
Алена отступила от берега, потом отбежала подальше, подталкиваемая упругим ветром. Но даже сквозь скрип елей и шипение накатывающихся валов она отчетливо услышала:
– Мне, мое!
– Нет мое!
– Отдай!
– Я ее попросил! Я первый спросил!
– Моего леса шишечки! Она там их нашла!
Оглянувшись, Алена увидела, как кто-то непонятный, отдаленно напоминающий давешнюю корягу, бежит из леса к тому месту, где на песке поблескивали шишки. Вот он уже добежал, но накатившая на берег волна накрыла и шишки, и ноги лесного существа. Алена остановилась, не зная, как поступить. Драк она не любила, но вмешиваться и разнимать непонятно кого, было страшновато.
«Сама же отдала, да еще сказала – делите… Вот они и делят».
Лесовик бултыхался в пене неестественно высокого прибоя, что-то быстро и опасливо выхватывая из воды, словно горячие угольки из костра.