– Все хорошо будет. Не переживай. Успокойся. Дома легче будет, – пытался подбодрить меня муж. – Я вас заберу и возьму пару дней отгулов, чтобы тебе помочь.
В тот момент я чувствовала заботу и нежность от Максима даже через трубку. Я хотела растянуть этот разговор, предчувствуя, что наши отношения изменятся. Я боялась потерять чувство любви и доверия, которое жило с нами на тот момент тринадцать лет.
В роддоме маленькая Вика все время плакала. Я впервые в жизни, со страхом, что могу сломать малюсенькое тело дочки, взяла младенца на руки. Я надеялась ее успокоить. Но ни еда, ни переодевание, ни держание на руках, ничего не помогало, чтобы успокоить ребенка. Я ощущала бессилие и страх от непонимания, как ей помочь.
На третий день Максим нас забрал. Мы подходим к машине, муж молча сажает меня на заднее сидение, рядом с ребенком.
«А как же мое место? – с негодованием подумала я. – «Я всегда ездила спереди! Почему все так резко поменялось?» В тот момент я ощущала, словно меня с главной роли выгнали на второстепенную. Я чувствовала обиду, боль и злость, хотя и понимала, что с ребенком должен быть кто-то рядом. Я устала, третьи сутки практически без сна, сил что-то обсуждать нет. Тогда я почувствовала будто что-то надломилось между нами.
Говорят, младенцы почти все время спят и просыпаются только на кормление. У нас было иначе. После роддома дочь по-прежнему практически не спала. Она плакала и днем, и ночью – ребенка беспокоили колики. Средства от газообразования не помогали, врачи говорили, что со временем пройдет. Позже мы выяснили, что через колики проявлялась аллергия.
Семейная лодка разбилась о быт, недосып, усталость, непонимание, тревожность, обиды и отсутствие отдыха. Нам не хватало ни времени, ни сил, чтобы поговорить. Все время уходило на заботу о ребенке. Свободные полчаса тишины уходили на сон.
Я стала изможденной замученной матерью. Мой привычный мир рухнул, где я свободная и любимая. А теперь… Я чувствовала себя приложением к ребенку. Количество моего сна и возможность поесть зависела от ребенка. Мой сон сократился до четырех часов в сутки с перерывами.
Я не могла вынести разрушение привычных семейных традиций. Например, для меня любимая часть дня – ложиться спать вместе с Максимом, а теперь он один уходил спать в нашу комнату, а я оставалась одна с ребенком, своими мыслями и чувствами, которые никто не разделял и не понимал. Обычно я приходила в нашу комнату под утро. Бывало, мы с дочкой засыпали, когда муж уходил на работу.