– Господин Мортэ – глава инквизиции. По его личному приказу было уничтожено несколько десятков магов.
Ноэль замер в кресле, как кролик.
– А как получилось, что я призвал этого человека?
– Господин Мортэ не человек, – глухо отозвался Грохан.
– Как получилось, что я призвал этого мага? – помолчав, поправился Ноэль.
– Господин Мортэ не маг, – снова отозвался Грохан, скребя ногтями обивку.
– Тогда кого я призвал? – не выдержал Ноэль, ибо такое скупое поступление информации его никак не устраивало. Ладонь Учителя перестала терзать залоснившийся бархат. Он поднял ее и задумчиво потер висок, словно его мучила мигрень.
– Господин Мортэ – это то, с чем никому не следует связываться до срока, Ноэль. И самое неприятное, что сегодня ночью он тебя услышал. И не только услышал, но и явился с тобой познакомиться лично. А это значит, что твое существование больше не секрет и о твоих способностях знаю не только я.
– И что теперь будет? – сглотнул Ноэль, чувствуя, как трясутся конечности от страха, что непонятное существо с расплывчатыми, но весьма опасными возможностями, а также многие другие неприятные личности знают о его существовании. Внезапно он вспомнил о словах Фурлиха. – Вам удалось с ним договориться?
Грохан хмуро усмехнулся:
– Последнее слово всегда остается за господином Мортэ. Однако, полагаю, вопрос решен. Пока тебе не о чем волноваться.
Он решительно пристукнул по подлокотнику кресла и велел своим обычным голосом, от которого кровь стыла в жилах:
– А теперь ступай спать! Я устал от твоих бесконечных вопросов!
Ноэль проворно соскочил с кресла и поплелся к выходу. Грозный Грохан почему-то не внушал ужас, а где-то даже симпатию. И это настораживало.
– И все равно моя душенька тебе не достанется, упырь лохматый! – пробурчал он под нос, аккуратно прикрывая за собой дверь. Вопросов после беседы с Учителем оставалось больше, чем ответов. И найти ответы на все эти вопросы до единого Ноэль собирался в самое ближайшее время.
Глава Шестая,
в которой Ноэль впервые задается вопросом, кто он и откуда
Ноэль подгреб ложкой с тарелки комок серой холодной овсяной каши и брезгливо блямкнул ее обратно.
– Ей-богу, такое ощущение, что кто-то это до меня уже ел! – возмутился он, отодвигая завтрак подальше и ни к кому конкретно не обращаясь в опустевшей столовой, но все же был услышан. Из-под столешницы моргнули огромные желтые глаза, и Фурлих неловко забрался рядом на деревянную скамью. Подергал носом в сторону остывшего завтрака и тоже скривился.