– Всё это время брат был в безопасности. Слава Богам! Но почему же мне не сообщили о случившемся? Ты мог написать мне хотя бы пару строк…
Светлый отрицательно покачал головой.
– Так вот в чем дело! Члены Совета договорились ПРОСТО молчать? Дабы не испортить репутацию Рода? Как благоразумно. А вот я осталась совсем одна, каждый день тревожась за судьбу старшего брата… Как тяжело мне было служить в храме без поддержки единственного близкого человека! О чем это я. Нет смысла давить на жалость. Конечно, ты всё прекрасно понимаешь. Какой изощрённый план – связать меня браком, солгав, что он ненастоящий! Смелая попытка извиниться, признаю…
– Я виноват и заслуживаю всех бранных слов, что ты можешь вспомнить, дорогая.
– Да, я зла и говорю с досады… Позволь мне побыть одной, Ольмирис…
– Как пожелаешь. Хочу сказать лишь одно: возможно, тебя посетят подобные мысли, однако развестись мы не можем… Так как едины теперь даже после смерти.
– О Богиня, за что?! Воистину, за доверчивость нет страшнее кары, чем осознание собственной глупости… Оставайтесь на месте. Вы ОБА!
Кармил энергично замотал головой, давая понять, что не собирается ее преследовать. А Светлый побледнел еще сильнее:
– Как скажешь, любимая…
– Да-а, господин, заварили Вы кашу… – молодой человек проводил взглядом убегающую девушку. – Женщина в гневе страшнее демонов Тьмы. А если ссора еще и заслужена… Теперь есть два пути: стать ее собачонкой или расстаться… Выпьем?
– Мне даже пить нельзя…
– В таком случае остается уповать на милость Богини. Глядишь, всё наладится.
Вилета не помнила, как оказалась здесь, на мосту через Тольдар. Слезы застилали ей глаза, но отказывались проливаться. В душе бушевал сонм самых разных темных чувств: от гнева и ненависти до желания самой изощренной мести всем вокруг (и даже любимому). Мрак внутри нее рос стремительно, как пузырьки в котле с закипающей водой… В какой-то момент у девушки перехватило дыхание от ужаса – и она почувствовала, как отнимаются ноги, а сердце становится хрупким как лёд… Опустившись на камни, ей удалось послать мысленный зов:
– О милосердная Сильвана, напомни мне о Любви! К тебе, ко всему Валдару, к брату… И к нему. Ольмирис, Ольмирис, помоги…
Потом была темнота и забытьё. Но вот сквозь равнодушную тишину пробился мягкий голос Богини, ласково наставляющий: