Кипит чайник. Наконец-то. Лимон давно порезан на толстые дольки – м-м, какой сочный! Сахар ждет, как и сочень – пухлый, свежий. Да, знала бы я, что мой рацион станет настолько скудным – совершенно не торопилась бы. Ох, ну вот опять. Все же одиночество – исключительно опасная штука. Наверно, похожие ощущения у людей в тюрьме на пожизненном.
Мысли, мысли, мысли. Воспоминания и царапины сожалений. Мимолетные улыбки, надоевшие, как долгие гости, слёзы.
Но мне, право, грех жаловаться – занесло удачно. Природа в Петергофе роскошная. Да и ночи целиком свободны – летай – не хочу. Жаль, фонтаны круглосуточно не работают, людям невдомек, что эти украшения парка кому-то могут пригодиться после рабочей смены. Что поделать! Я любуюсь изяществом линий, параллелей, глажу статуи (они как живые!) и даже пытаюсь писать стихи. В груди теплеет, когда складывается даже пара неловких строчек.
О Боже! Свет! Свет!
Портал открылся, а я заболталась.
Бегу сломя голову. Женщина, красивая, лет тридцати, чем-то похожа на актрису в «Бедной Насте». Жаль, я не досмотрела тогда сериал. Ха-ха, на ней футболка с изображением маяка и очень-очень широкие джинсы. На лице отпечатана скорбь. То ли кто-то умер, то ли узнала о диагнозе. Хотя… По себе людей не судят.
– Стойте! – кричу, видя, что она разворачивается.
– Ой!
Испугалась, конечно же. Еще бы – из здания маяка вылетела растрепанная девица в атласном черном платье и остроносых туфлях…
Луч направлен на нее. Так-так. Поняла.
– Не бойтесь, Стеша. Меня зовут Нора.
– Еще больше боюсь. Откуда вы знаете мое имя?
В серых глазах плещется не только страх, но и разбегаются чертенята любопытства.
– Вы что-нибудь слышали о декабристе фон дер Бриггене? – ни на миг не даю ей расслабиться.
Морщит высокий лоб.
– М-м, кажется, нет. А что? Кто вы? Меня ждут, простите.
Смеюсь. Раньше говорили, что смех и голос у меня как у певицы Алсу. Внешность, правда, подкачала – ничего гармоничного в лице и теле. Одна сплошная усредненность.
– Стеша, вы избранная. Не притворяйтесь, что не знаете. Именно сейчас вы должны помочь жене этого декабриста. Иначе не видать вам с Игорем счастья. А в Кисловодске без душевного покоя не обойтись, сами понимаете.
– Что?! – глаза расширяются, но она сглатывает и кивает.
Какое-то время молчит, потом хмыкает и потирает руки. Какие у неё изящные пальцы. Музыкант? Не похоже.