– Мы готовы, госпожа Шевьер, – пискнула одна, не поднимая на меня глаз. Ее соседка шмыгнула носом.
– К чему готовы? – нахмурилась я.
– Как это к чему? К работе, – раздался позади голос Линары. – Что-то вы, госпожа, стали больно забывчивой. Вева, – кивнула она на малышку слева, – с понедельника по субботу работает в лавке мадмуазель Гвенадет. А Инес, – указала она на девочку справа, – в доме мадмуазель Реко.
Тут я вспомнила одну вещь и задохнулась от возмущения. Хозяйка «Милосердной Мариты» и ее прихвостни нещадно эксплуатировали детский труд. Не жалели даже пятилетних малышей! Летом отправляли своих воспитанников вспахивать чужие огороды и смотреть за живностью, зимой отдавали в услужение зажиточным горожанам. Для тех – экономия, ведь ребенку можно платить меньше, а нагружать работой почти как взрослого. А для Сибилл Шевьер – несколько лишних золотых в месяц.
По законам королевства сирот в заведениях, подобных нашей «Марите», должны обучать чтению, письму, счету, а вместо этого несчастные дети пахали от зари до зари и не видели ни копейки – все заработанное директриса опускала себе в карман. Эти деньги шли не на нужды приюта, а на ее собственные – хорошая еда, дорогие наряды, драгоценности.
Кстати! Драгоценности!
Кажется, я придумала, где достать средства на ремонт этой развалюхи, насквозь продуваемой ветрами.
– Так, – обернулась я к Линаре, – передай мадмуазель Гвенадет и мадмуазель Реко, что девочки к ним больше не придут. И ни к кому не придут. С этого дня дети в «Милосердной Марите» будут обучаться грамоте и другим наукам, как им и полагается. Ни о какой работе в поле или в чужих домах не может быть и речи.
Инес и Вева переглянулись.
Повариха вытаращила на меня глаза:
– Но госпожа Сибилл! Как же так! Мы же договорились! Зачем этому отрепью грамота? Все равно толку с них не будет. Девки вырастут – и пойдут по рукам: прямая дорога в красный квартал. А эти гадкие сорванцы – будущие пьяницы да карманники. Научились считать до десяти, могут написать свое имя – хватит с них.
Я покачала головой.
«Конечно, в красный квартал, конечно, в карманники, – хотелось закричать мне. – Вы же у них собственными руками отбираете шанс на нормальную жизнь. Если с самого детства твердить ребенку, что у него нет будущего, его и не будет».
Но сказала я другое. То, что для таких, как Линара, было аргументом.