– Как хотите, – обиженно бурчит Мила.
Мне не до сантиментов, да и некогда носится с обиженной женщиной. Обычно попадаются понятливые. Отлично знающие, что нужно взрослому, работающему как вол мужику.
Если возникнет проблема, то с Милой нам придется проститься. Перевести ее в другое отделение клиники не составит труда, на крайний случай уволить. Ничего личного.
У меня нет времени на длительные ухаживание, отношения и привязанности. Их просто некуда впихнуть в мой график.
По пути в свой кабинет, где меня ждет куча незаполненных карт пациентов – обожаю – и недопитый черный кофе, захожу в пару палат, проведать оставшихся пациентов. К вечеру пятницы в основном все спешат выписаться.
Торможу около кофейного автомата на первом этаже. Кофе здесь паршивый, горчит. Давно хочу разорвать контракт с фирмой, которая обслуживает его, но все некогда этим заняться. Главному врачу нет дела до того, какие помои пьют его сотрудники и пациенты, главное какой они приносят выхлоп.
Пока автомат плюется коричневой жижей в пластиковый стакан, скрестив руки на груди вспоминаю ароматный американо недельной давности. Крепкий кофе, тонкий аромат, немного сладости. И конечно на ум приходит образ студентки, которая мне этот кофе презентовала.
Презентов в моей жизни было не счесть, журчащий фонтан в холле один из них, но этот кофе почему-то запомнился больше всего. А еще запомнились длинные ноги, обтянутые синей потертой джинсой, упругие ягодицы, тонкая талия и огромные голубые глазища.
История про деда тоже запомнилась, но задница все же больше.
Шахов, потрахайся уже, а. Найди время.
Хмыкнув себе под нос, забираю кофе.
В сторону приемного проносится дежурный терапевт.
– Че там, Миша? Помощь нужна? – интересуюсь.
– Укус собаки. Пока не видел, но Львовна все описывала в жутких красках. Хочешь глянуть?
Ненавижу тратить время на бумаги. Если нужно, я лучше вправлю пару костей. Так что мой выбор очевиден.
Отхлебнув кофейные помои, отправляю их в мусорное ведро.
– Идем.
Первое на что обращаю внимание в приемном – это тихие всхлипы. Слезами меня не пронять, но когда я вижу кто их роняет, в груди неприятно тянет.
На кушетке сидит девчонка с экскурсии, та самая, которая опоздала, спасая пенсионера, и забежала ко мне в кабинет с волшебным кофе. Имени я ее не узнавал, но лицо не забыл. Ничего такого, чтобы я не видел раньше – большие глаза, вздернутый носик, пухлые губы – но все в комплекте странным образом цепляет.