А между тем мы уходили всё дальше от моего дома. Я начал жалеть о своём предложении: если мама узнает, что я ушёл так далеко не предупредив, она меня убьёт. К счастью, вскоре девочка сказала:
– Мы почти пришли.
Я осмотрелся и не увидел ни одного жилого дома. Из тумана донеслись резкие звуки: бом-бом-бом! и я вздрогнул, а потом отругал себя за трусость. Это всего лишь церковь.
Рина продолжала вести меня вперёд. Мы вошли на территорию церкви, обошли здание и прошли в арку с крестом. Несмотря на туман, отблеск света от креста на секунду ослепил меня. Но я машинально продолжал идти за Риной.
Она провела меня мимо надгробий, крестов и венков по аллее кладбища. В какой-то момент она просто замерла на месте, уставившись в одну точку. Я посмотрел в ту же сторону и увидел надгробье.
Машинально я прочитал надпись на памятнике. “Октябрина Фёдоровна Самохина. 1920-1928 гг. Любимой доченьке. Прости нас за то, что не спасли”.
Я перечитал надпись несколько раз, пытаясь понять, что же я такое читаю. Мой взгляд скользнул выше, к фотографии девочки с косичками в берете. И тут, наконец, я всё понял. Или, скорее, разрешил себе поверить в очевидное. Октябрина. Рина.
– Ты… ты, – я запнулся, не зная, как высказать вслух свою догадку. – Это твоя могила?