– Обязательно покормят, – ответила девушка гвардейцу. – Ну, знаешь там, последний ужин перед смертью и все такое. Знаешь, когда все это закончится, я надеру тебе уши. – Предупредила джинн, щуря угрожающую моську, которую Нест даже увидеть не сможет. Оставалось надеяться, что ее интонация достаточно угрожающе звучит.
– За что? Я ведь сделал, как ты хотела. Нам еще и выбраться помогут. И нас не убили.
Она была уверена, что парень приподнял скованные руки с поднятым вверх указательным пальцем.
– Это нас пока не убили, потому что мы им нужны.
– Расслабься, все будет хорошо! Мы и дальше можем быть полезны. Ой! – Нест случайно наступил в выбоину на дороге и запнулся.
– Расслабиться? Вот если бы нам предоставили паланкин, то можно было бы и расслабиться, а пока… – Девушка не успела закончить, так как кто-то рядом зарычал, и это точно был не Нест. – Мне кажется, наши разговоры не всех тут устраивают. – Сообщила Ниса очевидный факт. – Серьезно, нам еще далеко? – Не выдержала марида.
– Нет, всего лишь лиг пять, – отозвалась кошка со смехом.
– Ты можешь выключить свою птицу? Она сильно светится, – пробасил медведь.
– Нет, я не успел ее убрать, а теперь связан по рукам и глазам, – пожал плечами Нест.
Кто-то тяжело вздохнул.
Она сбилась со счета поворотов и минут, что они провели в движении. Особенности маршрута постоянно менялись, и запомнить что-либо было невозможно. Ниса знала, что они идут не так уж долго, и пройти это же расстояние с открытыми глазами не составит труда, но сейчас ее органы чувств кричали, что она семь лет идет по горам. Но всему приходит конец, и их веселой прогулке тоже.
Вскоре воздух изменился и стал более холодным, сырым и каменистым, а ветер напрочь отсутствовал. Шаги же стали более звучными. Тут и ребенок догадался бы, что звери привели пленников в какое-то помещение типа пещеры или катакомб.
– Ммм… люблю запах пещер, – почти промурлыкал Нест. Ему, похоже, действительно нравился запах сырых камней.
– Да ты можешь хоть минуту помолчать?! – взмолилась кошка зверолюд. – Все, Ассар, развяжи их. – Приказала она кому-то.
Наконец-то Нису избавили от повязки и, дав глазам привыкнуть к хоть и тусклому, но все же свету, она принялась оглядываться. Руки тоже развязали, на запястьях остались вмятины от веревок, но она знала, что это пойдет. Неприятно, но с ней делали вещи и похуже.