Надя вдохнула, выдохнула, постаралась успокоиться, пусть плечи ещё дрожали от рыданий, а на лице застыли, стягивая кожу, гадкие слёзы. В такие моменты лучше всего сначала дать себе выплакаться, чтобы потом не затрястись в самый неподходящий момент, а уже потом думать, анализировать, рефлексировать и составлять планы, взвесив все за и против. Проплакаться-то она проплакалась, похоже, и больше не хотелось, да и как бы ни силилась, а слёзы не шли, так что теперь можно позволить себе притормозить цунами боли, дурных воспоминаний и самокопаний и подумать чуть более рационально. Чтобы дать голове проясниться, Надя вышла на балкон и раздвинула окна.
Крохотная каморка, по недоразумению и гордо названная в объявлении на авито квартирой-студией, с таким трудом найденная за неделю, чтобы очухаться после расставания с Сашей, сдаваемая для лиц без животных, детей и вредных привычек, выходила окнами на юг. Вид с тринадцатого этажа открывался чудесный: на соседнюю многоэтажку, где за зашторенными окнами мелькали силуэты людей, чьи жизни Надя любила порой додумывать; на пыхтящую котельную с полосатыми красно-белыми кирпичными трубами, непростой и прихотливой зимой жутко гудевшую и наверняка обеспечившую работягам потные смены; на двор, заставленный разноцветными машинами, отсюда совсем маленькими – белых было ровно сорок две, она посчитала; на пробежавшего тенью дворового кота, чьего имени она так и не узнала; на огни ЗСД и Кировский район; на школу с полем, где всегда до глубокой ночи гоняли в футбол; на приземистые серые хрущевки: в некоторых из них светились фиолетовым окна, а на подоконниках угадывались силуэты рассад.
С сожалением Надя провела ладонью по узкому, гнущемуся от каждого прикосновения подоконнику: на таком растения не вырастить, хотя она всегда мечтала о саде – и в юности у неё были свои яблони. Интересно, что с ними стало теперь? Засохли, небось, или превратились в позорные дички с кислыми крохотными плодами, размером не больше сморщенной рябины; и на вкус столь же дрянные наверняка, как и на вид. Первая яблоня плодоносила, впрочем, скверно: плоды нарождались совсем уж несуразные, такие разве что в компот закинуть ради кислинки на кончике языка, но когда Надя взялась за работу, как умела, и постепенно из крохотных убогих недоносков цветки новых яблонь, скрещенных с приличными родичами, завязывались в зелёные наливные яблоки, безупречно кислые, маменьке на радость и на варенье.