Он не просто злился, он был в ярости:
– А ты знаешь, девочка, что мужчина, которого ты привела с собой, был тем, кто отнял жизнь у моих сыновей по приказу твоего отца?
Что он такое говорит? Папа ни за что бы не убил детей.
– Это ложь! Папа никогда бы не сделал такого. Ты лжец! – закричала, собрав остатки мужества. Рванулась изо всех сил, но хватка на запястьях и щиколотках лишь усилилась.
Кабир склонился надо мной, обжег взглядом черных, полных ненависти глаз, процедил на ломаном русском:
– Твой отец отнял у меня двоих сыновей. Будет справедливо, если ты родишь мне двоих детей. Ты умоляла сжалиться, Дина. Я проявлю милость и отпущу тебя, даже если родятся девочки. Верну в страну неверных и не буду мстить твоей семье.
Слезы застилали глаза, меня все еще держали за руки и ноги, не давали вырваться. Родить двоих детей монстру? Остаться на несколько лет в этой затерянной среди песков стране без надежды на побег и спасение?
– Нет, – выплюнула прямо ему в лицо.
– Это не просьба, Дина, и не условие. Это цена гнусного предательства твоего отца.
– Оставьте нас, – приказал Кабир.
Мужчины, державшие меня, послушно встали и вышли из домика, старуха, согнувшись в подобострастном поклоне, поспешила вслед за ними. В открытую дверь ворвался холодный ночной воздух. Никогда мне не привыкнуть к такому: лютая жара днем и пронизывающий холод ночью.
– Встань. – Кабир не пошевелился, так и стоял, нависая надо мной грозной тенью.
От страха и волнения подкашивались ноги, но я впервые с того момента, как приехала на восток, порадовалась, что женщины здесь скрывают лица. Мое сейчас было мокрым от слез и пылало от стыда.
Поднялась, дрожа от пережитого унижения. Неужели я когда-то и правда любила этого монстра?
– Я никогда не покорюсь тебе, – сказала тихо, но упрямо вздернула подбородок и посмотрела ему прямо в глаза, пылавшие такой чистой ненавистью, что я отшатнулась.
– Никакого «ты», Дина. Отныне будешь называть меня «господин» и говорить, только когда я к тебе обращусь. – Кабир сделал шаг ко мне, я отступила, но лишь для того, чтобы упереться спиной в неровную стену. Он успокаивался, произношение снова становилось безупречным.
Но во мне все восставало против его желания заполучить меня как наложницу.
– Нет, – процедила упрямо сквозь зубы. – Я не стану твоей наложницей.