Грознич проглотил моё негодование и ушёл, оставляя наедине с подоспевшим Венецианом.
Лекарь меня осмотрел, а уходя дал рекомендаций:
– Ты вновь истощена, поэтому большие пить и хорошо питаться! Никаких эмоциональных всплесков и переживаний!
– Угу, – кивнула, а только осталась одна, пробурчала: – Я бы с радостью не переживала, но куда без этого?! – тяжко вздохнув, окинула свою комнату взглядом.
С разрешения ректора я здесь устроила небольшой ремонт и перестановку.
Несмотря на опасения, мне принесли комод и двустворчатый шкаф, куда с удовольствием разместила свои вещи. Также установили письменный стол, чтобы я могла заниматься, и теперь часть времени я проводила за учебниками и тетрадями, конспектируя материал.
Одну стену украсила своими рисунками, которые меня вдохновляли.
И как бы странно не звучало, возвращаясь в это помещение, я всё чаще думала о нём, как о своей комнате.
И даже перестала считать – узницей, в отличие от дяди, который по-прежнему был недоволен тем, как меня содержит. Всё время ворчал: «Это неправильно. Не гуманно!». Но я его убеждала, что не против. Заверяла, что всё идёт отлично. И просто радовалась тому, что мы с ним часто встречались и вели задушевные беседы практически каждый день, а то и по несколько раз на день.
Нужно отдать должное он в академии тоже нашёл свое место. Если так можно назвать курс лечения, назначенный Венецианом, для поддержания физического здоровья моего родственника. Уж не знаю, ко всем ли такой подход, но была дико благодарна ректору за дядю, ведь он, как мне казалось, на ладан дышал, а после общения в лекарем, приободрился. Венециан прописал ему какое-то зелье, и если вначале мистер Чарльстон пригрозил, что если ему станет хуже, он подаст на нас в суд, то вскоре извинился и даже источал благодарности при каждом возможном случае.
Елисия
Вырвавшись из очередного сна, меня вновь терзало общение, что я не одна. Я тщетно искала присутствие «некто» в комнате, но оно оставалось незримым. Полная мгла: чёрные стены, потолок, пол. Казалось, темнота поглотила всё вокруг, лишь только запах… смущал и вынуждал сомневаться.
Не могла сказать точно, кому он принадлежал, но, однозначно, кому-то из знакомых.
Села на постели и вновь прислушалась к ощущениям.
По коже побежали мурашки: ни то от страха, ни то от ночной прохлады. В пальцах зародилось щекотание.