Князь резко натянул поводья, останавливая Твердимира. Когда конь застыл на месте, он соскочил наземь, взял поводья в руки и пошел вперед, ведя коня за собой.
Все, что осталось от матери, – это серебряный перстень с причудливыми рельефными узорами и гравировкой по ободку. Перстень отдал ему отец, сняв с руки матери и надев на безымянный палец левой руки. Видимо, он обладал какой-то магической силой, потому что оказавшись на пальце Владимира, тут же уменьшился в размерах и стал ему впору, словно его сделали специально для него.
– Не снимай перстень, сынок. Если же придет время, он сам даст знать.
С тех пор Владимир всегда носил его. Но даже если бы и захотел снять, то не смог бы. Перстень крепко сидел на пальце. Будто прирос к нему. Владимир поднес руку ближе к лицу, разглядывая перстень, сверкавший в лучах Солнца и тяжело вздохнул, тоскуя о матушке. Твердимир, словно почувствовав его печаль, ткнулся мордой в его плечо, стараясь отвлечь от мрачных раздумий. Князь остановился, тряхнул головой, расправил могучие плечи и, лихо вскочив на коня, пришпорил его, направляя к городским воротам.
Таинственное исчезновение гусляра
Стоило Владимиру въехать в город, как к нему тут же направились гриди – дружинники, в чьи обязанности входило сопровождать князя в качестве телохранителей и свиты. Подъехав и остановившись на почтительном расстоянии, дружинники поклонились, крепко удерживая ретивых жеребцов за поводья. Одеты они были в красные кафтаны с расшитыми золотом петлицам и шелковые штаны, заправленные в высокие сапоги из кожи буйвола. Головы их покрывали шапки колпакообразной формы в цвет кафтанов с меховой оторочкой.
– Великий Князь, – начал выехавший вперед дружинник, самый старший среди остальных. – Ищем мы тебя с самого утра. Святополк Игоревич просил сразу его известить, как ты, князь, объявишься.
– А что так? Стряслось что, Драгомир?
Драгомир кивнул.
– Гусляр Златослав пропал.
Владимир недоверчиво смотрел на командира дружинников. Если он говорит, что гусляр пропал, значит у него есть для этого веские основания. Легкая тревога коснулась сердца князя холодной рукой, но он тут же и отогнал ее, посмеявшись над собой в душе. «Что я как баба пугливая?» – подумал он. Но все же, что-то не давало ему покоя. Чувствовал Владимир последнее время, происходит неладное на землях его. Будто темная сила начала проникать, как туман с болот в предрассветных сумерках.