Моя мама работала в местной сельской больнице фельдшером-акушеркой. Дедушка Семён тоже работал фельдшером, но в соседнем селе Янкуловке. Там он, в основном, и находился, а если был дома, то ему всегда приходилось вставать рано утром и еще затемно добираться пешком на службу.
Однажды поздней осенью он заблудился и, увидев впереди кого-то с горящим фонариком, вежливо поздоровался и спросил у встречного: не укажет ли тот ему правильный путь. В ответ раздался протяжный вой: бравый унтер-офицер антияпонской армии поприветствовал волка.
Может быть, из-за его частых отлучек, но в эти года я деда представляю плохо. Помню лишь, что баба Надя, перед тем, как покормить меня сметаной, нередко говорила: "Пiдем скорiше до комори, щоб дiд не бачiв"… В чем причина такой конспиративности? Не знаю. В сущности, как я убедился позднее, это был вовсе не жадный человек.
В хате, кроме бабы, постоянно находилась тётя Феня. В действительности, ее звали Агафья, но как и ее сестра, то есть, моя мама, она сильно комплексовала в этой связи и приспособилась именно к этому, более, видимо, благозвучному, на ее взгляд, имени. Это была чернобровая и очень миловидная – как обычно и представляют хохлушек – женщина. До войны она тяжело заболела туберкулезом кости. Не помню, толи в Одессе, толи в Виннице, ей успели сделать операцию коленного сустава, после чего ее разбил паралич. Недвижимая – ей подчинялись только руки и поворачивалась голова – она круглосуточно лежала, укрытая одеялом, у подслеповатого маленького вiконця. Я только теперь могу представить, какое тяжкое бремя легло на плечи ее близких. Но в то время и это прошло мимо меня. Я воспринимал ее как само собой разумеющееся и должное. Более того, как нечто очень целесообразное и удобное: в страхе перед возможным щекотанием на празднике Русалы или спасаясь от хворостины осерчавшей бабы, я всегда мог надежно спрятаться у неё под кроватью.
Постепенно, благодаря стараниям деда, бабы и мамы, ей становилось все лучше и через несколько лет она выздоровела, но одна нога у неё так и не сгибалась и она прожила всю свою недолгую жизнь – всего 44 года – хромоногой и одинокой калекой.
Стоически боролась она с туберкулёзом и победила его, а умерла от рака поджелудочной железы. Смерть, как говорят, без причины не бывает.