Она открыла его. Не потому что хотела. Потому что это лишь дневник и его нечего боятся.
«Я не должна смотреть в зеркало после службы.»
Буквы были обычными. Чернила – чёрными. Но Лебедова почувствовала, как кожа на руках покрывается мурашками. Она заставила себя выдохнуть. Это просто старая книжка, написанная полусумасшедшим подростком. Это даже не её проблема.
Она захлопнула дневник и потянулась за телефоном, чтобы написать Малеку, что всё в порядке. Телефон погас. Она нажала кнопку. Ноль реакции.
– Отлично, – пробормотала Лебедова. – Началось.
Она вернулась к дневнику, подняла его двумя пальцами, как дохлую крысу. Хотела убрать в сейф – пусть Малек сам с ним разбирается. Но на обложке выступила влага. В самом центре, где лежала её ладонь. Она провела пальцем – вода. Или пот. Или что-то ещё, тёплое, как кожа.
Лебедова вытерла руку о брюки, но ощущение осталось.
В коридоре скрипнуло. Очень медленно, как если бы кто-то провёл ногтем по стеклу.
– Господи, – выдохнула она, но не пошла проверять. Это была ночь. А ночью не проверяют.
Она снова открыла дневник – просто чтобы доказать себе, что всё это чушь. Но буквы на странице изменились. Они дрожали, как капли дождя на оконном стекле. В тексте появилось слово, которого раньше не было.
«Лебедова.»
Она резко захлопнула дневник, отшвырнула его на стол, как если бы обожглась. Сердце колотилось так, будто кто-то стучал в грудную клетку с обратной стороны.
– Это невозможно, – сказала она вслух. Её голос показался чужим.
Она пошла в туалет, включила свет. Заглянула в зеркало – просто чтобы увидеть себя и убедиться, что всё в порядке. Но отражение не двигалось. Точнее, двигалось чуть медленнее, чем должно было. Губы замерли в полуулыбке, хотя она сама не улыбалась.
Зеркало было старым, с маленькими тёмными пятнами, где слезла амальгама. Лебедова наклонилась ближе. И в одном из пятен увидела буквы.
«Скоро мы станем прозрачными.»
Она развернулась и побежала обратно в кабинет. Захлопнула дверь, повернула замок. Запереться – всегда первый рефлекс, даже если это ничего не даёт.
Дневник лежал на полу. Хотя она точно помнила, что оставила его на столе.
Лебедова дышала через рот, пыталась вспомнить что-то логичное – что ей говорил Малек про страхи, про то, как они работают. Но внутри была только дрожь, сжимавшаяся в узел где-то под рёбрами.