У меня тряслись поджилки, когда я подошла к кабинету. Сделала глубокий вдох и без стука вошла внутрь.
Исайя сидел за огромным массивным столом и смотрел на меня исподлобья. Я подошла к столу и положила на него листочек со своими “требованиями”. Он даже не взглянул на него.
– Здесь все, что Катарине понадобится. Нужно приобрести как можно скорее.
– Малика будет постоянно с вами, как только ребенок привыкнет к ней, ты покинешь этот дом, – говорит он.
А меня словно кипятком облили. Я смотрю на него в шоке.
– Нет. Она привыкла ко мне, мы всегда были вместе.
– Это не обсуждается. Я не хочу тебя видеть, ты мне противна, ты даже не представляешь, сколько усилий я прикладываю, чтобы не задушить тебя.
И я взрываюсь.
– Да мне пох*р на твои чувства! Ты чертов эгоист! Ты можешь хоть раз о дочери подумать? Поставить ее спокойствие и чувства на первое место? Ты же ничего не знаешь! Ты просто слабак! Только слабаки бросают своих детей, – я замолкаю, тяжело дышу.
Исайя резко поднимается с кресла и идет на меня, я пячусь назад. В его взгляде такая чернота, пробирает до самых костей.
Придушит, мелькает мысль.
Упираюсь спиной в стену, он нависает надо мной. Тяну воздух носом, и его запах наполняет легкие. Он пахнет опасностью, безумием и горем.
– Что, ударишь? – голос трясется, смотрю ему в глаза. – Бей. Ты же все уже решил, да? И знаешь, что для Катарины лучше. Ты же “папа”.
Он вздрагивает, словно от пощечины.
– Я… – начинаю говорить, но Иса накрывает мой рот своей огромной ладонью.
– Заткнись, блть, – говорит холодно. – Еще слово, и я посажу тебя на цепь вместо собаки.
Я замолкаю, потому что посадит.
Дышу тяжело, рвано.
Между нами такое напряжение, воздух электризуется и коротит. Я хочу оттолкнуть его от себя, ударить! Но стою спокойно, словно завороженная. Выдыхаю ему в руку, во рту пересохло, и я неосознанно облизываю свои губы и языком провожу по его ладони. На кончике языка вкус его кожи. Мне хочется еще раз высунуть язык и исследовать каждую линию.
Чувствую, как грудь тяжелеет, а соски становятся твердыми.
Кожа покрывается мурашками, мне хочется сжать ноги вместе.
Исайя медленно наклоняется ко мне.