– У нас давно молвангедство. Знаешь, мне очень интересно, что ты говоришь, но давай всё же организуем ночлег? Прошу…
– Ах, как могу я отказать такому славному ребёнку?! Ведь ты учишься у такого невероятного меня!
– Да-да, всё верно, невозможного…
– Шутник! По-твоему поступим.
– Я умею творить огонь, но, боюсь, что хотя и почва влажная, покрыта опавшими иголками. Как бы не было пожара…
– Не беспокойся на сей счёт! Ежели будет пожар, эльфы этого леса, несомненно, потушат его и тут же попытаются нас убить! Ха-ха!
– И правда, нет причин для беспокойства…
– Да, но ведь с лесом ничего не случиться, верно?
– Хватит пустых слов, мне холодно, мне плохо…
– Да-а-а, такому попутчику! А может, тебе ещё и дом с очагом сконструировать?
– Как надоел… я сам!
Микитка резко развернулся и, не меняя ритма, пошёл собирать хворост, уходя от Петира. Палка за палочкой. Каждая из них была немного мокрой. Вдруг костёр не получится? Как хотелось бы иметь невероятный объём маны, чтобы уметь держать огонь в своих руках часами!
Он отошёл не слишком далеко, но частые кроны сосен успешно скрыли друг от друга и ученика, и его учителя. В ручонках ребёнка уже собралось большое количество веток, они весили каждая чуть-чуть, но вместе уже совсем немало. И вот незадача: коряга.
Не заметив, одиннадцатилетка зацепился за неё, покачнулся и не устоял. Без сильной боли он рухнул на влажные иголки, как если бы упал на жёсткий домашний матрас. Какая досада, и выпала часть хвороста из рук. Но всё же бывают вещи печальнее… Микитка перевернулся на спину и вспомнил уют и удобства той небольшой землянки, в которой он жил со своей семьёй.
Нет мыслей, печалящих сильнее, чем память о былом, прошедшем. Быть может, такова натура разумных существ, вспоминать и грустить невесть от чего.
Смотря снизу вверх на кроны деревьев и небо со слегка заметными звёздами, ребёнок призадумался… стоило ли бросать и так убитого горем отца? Мёртвые сестры, мёртвый братишка, мёртвая мать… он совсем один и точно сгинет, если не с голода, так точно от одиночества… ну не будет же отец искать себе новую жену. Не заведёт детей опять. Ни старость, ни гордость, а банальное горе убьёт и без того в душе неживого человека. И не случайного… родного.
К глазкам лежащего на земле Микитки поступили слёзы, они жалили его пазухи изнутри и очень скоро проступили, а мышцы лица стали произвольно напрягаться.