Уже сильно стемнело, когда Микитка открыл глаза. Почти ничего не видя, он принялся осматривать окружающее его пространство. Странный потолок. Этот потолок выглядит сильно хуже, чем та землянка, в которой родился и рос ребёнок. Хотя, конечно, намного приятней просыпаться с крышей над головой, пусть даже такой, чем как несколько раз приходилось, прям под открытым небом. Красоты космоса, открывающиеся в таком случае хотя и привлекали Микитку, всё-таки вызывали некий неуют: такой просторный, обширный, по-своему волшебный, но чёрный и мрачный, если приглядеться. Странно, но иногда ребёнок так формулировал свои мысли насчёт Петира…
Когда они впервые встретились с наставником, будущий ученик лишь послужил проводником до своего поселения. Незнакомцу требовался кров, еда, он готов был щедро отплатить, когда его примут. Красивые слова, иносказания – эти черты предрасполагали к нему.
Тогда Микитка отвёл человека к отцу, и всё выяснилось. Великий магистр из Академии, мастер перевоплощения, колдун. Свои слова Петир Триба легко подтвердил на деле. Он мог одной рукой создавать из ниоткуда воду, другой огонь, а сам менять свой облик и не видя ни бровью, не проявляя никаких эмоций. После его привели в поселение.
Петир легко помог починить хижину головы хутора. Ему не потребовалось даже видеть дом. В общем, действительно сильный маг, не принять которого – навлечь на себя беду.
Сам Микитка был единственным из детей, кто мог хоть что-то колдовать. Все привыкли давно к тому, что он мог разжечь костёр без инструмента, мог стричь овец без ножниц: просто проводя рукой по овце. Микитка обнаружил свои способности очень давно, когда ему не было и пяти лет. Местные договорились на секрет, чтобы лишние уши не услышали о таком даре и местные баны не накуролесили. Ребёнок не то, чтобы понимал в чём смысл скрывать, но взрослым ведь всегда виднее?
Однако тогда они решили рассказать магу о ребёнке, и Микитка его заинтересовал.
Годами ранее случилась трагедия. Все, кроме самого Микитки и его отца, были загрызены волками, когда пасли овец. Тогда семья, точнее то, что после неё осталось, оказалась в сложном положении и, хотя община всячески помогала им, было понятно, что дальше так продолжаться не может.