Высокомерно кивнув, громко кричит какую-то команду, подняв обе руки. Все затихают, лишь комары и мухи, не испугавшись грозного дядьку, продолжают зудеть и пищать. Из глубины юрты аккуратно и с достоинством выходит дедок, коротконогий, с пузцом, одетый в традиционном для азиатов стиле, но неброско.
Босс? Вместо тюрбана на голове колпак из белого войлока, а из-под парчового халата торчат кривоватые ножки, обутые в красные сапожки из тисненой тонкой кожи. А на луноликом лице, обрамленном солидной белой бородой, расположены хитрющие раскосые глазенки. В них читается непререкаемая воля обладающего реальной властью человека.
За дедком выплывает пожилая голливудская красотка. Высокая, статная, все еще способная очаровать мужчину. Длинное зеленоватого цвета платье, сшитое из бархата, ненавязчиво подчеркивает все еще соблазнительные формы. Над платьем торжествует лебединая шея, украшенная ожерельем с камушками. Бриллиантики игриво бликуют под ясным солнышком, всем намекая о своем элитном происхождении. Рубиновые серьги тяжелы и оттягивают мочки ушей, а на изящных длинных пальцах колечки со стыдливо подмигивающими изумрудами. Ха, ограбь ее и можно открывать ювелирный магазин. Оба персонажа, торжественно продефилировав мимо, под обожаемыми взглядами деловых усаживаются в кресла и величественно застывают. Да тут целый ритуал. И все это ради меня?
– Ну, давайте задавайте свои вопросы, один фиг, ничего не понимаю, – проносится в моей голове. Но на меня пока никто внимание не обращает. Толпа деловых выстраивается в шеренгу по одному и подобострастно подходит к боссу. Я явственно слышу ноющий тон просителей. Они что-то выклянчивают для себя или стучат на обидчиков. Дедок со спутницей прохладно взирают на это безобразие, а все решения принимает большеголовый. Судя по довольным лицам просителей, он быстро и четко выдает результаты, взглядом согласовываясь с боссом. Дедок периодично еле заметно кивает и подходит следующий. Примерно через час стояния столбом в ногах завелись колики, они чешутся и требуют движения. Мой почетный караул все чаще и чаще гремит железом, жарит солнышко-то служивых. Но мне не жалко вас, поспать не дали, пинались. Вдруг дедок резко рявкает какую-то команду и заправским самураем указывает на мою персону. Уф-ф, наконец-то. Сейчас движуха начнется по моей персоне. Правда, в ногах похолодело, вокруг одни узкоглазые морды, против меня. Вот и языка не знаю. Мне в минус. Не заболтать, красноречием не поразить, дружеского общения не наладить. Визирь, ну тот большеголовый, оборачивается ко мне и сквозь зубы лопочет: «Гыр, гыр, мыр, мыр». Я пожимаю плечами и развожу руки с широченной улыбой на лице.