Так говорила фиалковенчанная Афродита и сладким желаньем наполнила душу Анхиса, и он голосом дрожащим промолвил:
– Если ты смертная впрямь и если ты здесь по решенью бессмертного Аргоубийцы и навсегда суждено тебе быть мне законной женою, – то уж никто из богов и никто из людей земнородных мне помешать не сумеет в любви сочетаться с тобою тотчас, теперь же! Хотя б даже сам Аполлон-Дальновержец луком серебряным стал посылать губительные на меня свои стрелы! Я готов, о дева, богиням подобная видом, ложе с тобой разделив, потом, хоть спуститься в мрачное жилище Аида!
Руку он взял Афродиты улыбколюбивой, она же, светлый потупив взор, повернулась и тихо скользнула к постланной пышно постели. Там сложено было ложе из мягких плащей для владыки и сверху покрыто шкурами тяжко рыкающих львов и косматых медведей, собственноручно в высоких горах умерщвленных Анхисом. Снял он ей прежде всего украшения, блестящие с тела – пряжки, застежки, витые запястья для рук, ожерелья. Пояс Пестроузорный потом распустил и сиявшие светом одежды с дивного тела богини совлек и кинул, не глядя на шкуры и сочетался страстной любовью с богинею смертный, сам того точно не зная.
46. Киприда предстает богиней и рассказывает Анхису о их сыне Энее [8]
В час же, когда пастухи на стоянку коров пригоняют с тучными овцами к дому с цветами усыпанных пастбищ, крепкий и сладостный сон излила на Анхиса богиня, с ложа сама поднялась и прекрасное платье надела. У входа остановилась богиня, головой достигая притолки, сделанной прочно, и ярко сияли щеки той красотою нетленной, какою славна Киферея; и дарданскому красавцу царевичу сказала она:
– Встань, поскорей, Дарданид! Что лежишь ты во сне непробудном? Встань и ответь себе точно, кажусь ли сейчас я подобной деве, какою сначала меня ты увидел своими глазами.
Ее он из сна очень быстро услышал, и увидал он глаза дивные и прекрасную шею Киприды, и ужаснулся душою, и, в сторону взор отвратив, снова закрылся плащом, и лицо несравненное спрятал, и, умоляя богиню, слова окрыленные молвил:
– Сразу, как только тебя я, богиня, увидел, понял я, кто ты, и понял, что мне ты неправду сказала. Зевсом эгидодержавным, простершись, тебя заклинаю: не допусти, чтоб живой между смертных я жить оставался силы лишенным. Помилуй! Ведь, говорят, силы навеки теряет тот человек, кто с бессмертной богинею ложе разделит!