– Слушайте и запоминайте. Ты, голубоглазая, всю жизнь будешь кружить головы парням. И будет у тебя минимум два мужа. Но настоящая любовь до замирания сердца придёт к тебе в конце века. Правда, с этим юношей ты знакома уже сейчас!
– Постойте, в конце века мне будет сорок! Я же буду бабкой. О какой любви может идти речь в таком возрасте! Любят только молодые, – засмеялась голубоглазая девушка.
– О, ты ещё узнаешь, что после сорока всё только начинается! Недаром Александр Сергеевич Пушкин говорил, что любви все возрасты покорны. Надо знать классиков, – глядя ей в глаза, проговорил поэт. Девушка смутилась и отвела взгляд. А поэт, попыхивая трубкой, продолжил, повернувшись к другой девчонке.
– «Ты сердца своего, что бьётся любовью к людям, им не показывай и терпеливо жди» – так говорил Поль Верлен. Но, боюсь, ты его не послушаешься, – он прищурился и повернулся к третьей девушке. – О, дорогая, ты не обделена вниманием юношей и даже мужчин. Но, но, но… Все они как мотыльки, которые будут лететь на твой огонь, и сгорать в его пламени. А ты ничего не получишь от этого мелькания. Так безучастна горящая свеча к множеству мотыльков, лежащих у её ног. – Девушка попыталась что-то сказать, но поэт, приложив палец к губам, повернулся к четвёртой девушке, которая равнодушно жевала травинку. – А ты, красавица, – она вздрогнула и с испугом посмотрела в глаза мужчины. Несколько секунд он молчал, будто подбирая нужные слова, а потом сказал, понизив голос. – Береги своё сердечко. Много хлопот оно тебе доставит.
Девчонки переглянулись, поэт закрыл глаза, выпустил клуб дыма и нараспев проговорил:
Я рифмую твоё имя с рекой.
Я рифмую твоё имя с тоской
О прошедшем,
О далёком и надолго ушедшем
Детстве.
Ты ответь, куда же мне деться?
Чтобы о тебе не скучать так,
Чтобы губы в кровь не кусать, ах.
Чтобы каблучком не выбивать твоё имя,
Чтоб не ревновать тебя к другим мне.
Просто вспоминать наше детство,
Как искали от любви с тобой средство.
Как, не справившись, мы бросились в омут…
В жизни всё теперь по-другому.
Лишь с тоской рифмую я имя
И хожу гулять на речку с другими.
Он ушёл, что-то бормоча себе под нос, но в воздухе ещё долго пахло пряным, ароматным табаком…