– Мы с Каем тоже потеряли родителей, – прервала молчание Герда. – Старались заменить их друг для друга, но так и не сумели. Я всегда поддерживала его, а брат становился щитом.
Это было неожиданное откровение. Марена видела в Герде вспыльчивую и дерзкую охотницу, которая не постесняется подтвердить свои слова сталью, но теперь рядом с ней сидела совсем другая девушка. Искусанный страхами и болью человек, который стремиться во что бы то ни стало отыскать брата, последнего родного человека.
Не сговариваясь, девушки протянули в сторону друг друга руки. Прикосновение было теплым и очень живым. Марена хотела поблагодарить за это понимание и молчаливую поддержку, но промолчала, когда увидела в ореховых глазах Герды те же эмоции. Такие похожие и такие разные глаза…
Вдруг раздался протяжный волчий вой. Совсем рядом с ними. Герда отскочила в сторону от двери и выхватила кинжалы. Марена закрыла глаза и коснулась магических потоков.
По крыше сруба ударили так, словно на нее свалилось дерево. С потолка посыпались высохшие хвойные иголки и сажа. Герда выронила кинжал, чертыхнулась и подхватила его с пола дрожащей рукой. Марена дотянулась до потоков и в ужасе отпрянула: они остановились и почернели, как будто кто-то полностью иссушил их. На улице взвыл Серый Волк.
Печная труба загремела и затряслась. Герда отпрыгнула и метнула кинжал. Острие вонзилось в стену. Охотница тихо выругалась и замерла. Марене показалось, что огромный великан приложился с улицы к трубе и сделал глубокий вдох. Огонь оторвался от дров и погас, все внутри погрузилось в темноту.
– Прижмись к стене и не двигайся, – прошептала поблизости Герда. – Это Серый Волк! Проклятье, как же холодно!
В срубе и правда стало гораздо холоднее. Все тепло, которое успели впитать стены пока горел огонь, исчезло, а сам сруб превратился в склеп.
– Что нам делать? – Марена почувствовала, как быстро замерзают кончики пальцев и попыталась согреть их дыханием.
– Откуда я знаю? Но выходить точно не стоит. Ты можешь приказать големам прогнать Волка?
– Нет, магия вокруг исчезла. Словно ее что-то поглотило.
– Не шумим, может быть нас не заметят.
В срубе воцарила тишина и темнота, а с улицы доносилось тяжелое дыхание и хруст снега под лапами. В голове Марены зазвучал тихий и грустный голос матери.