Он пришёл сюда не любоваться статуей прекрасной светлой Богини.
Решительно закатав рукава, он взмахнул руками, словно дирижёр, и тишину нарушили слова. Негромкие, но хлёсткие и колючие. В помещении потянуло ветром, огонь зачарованных свечей всколыхнул магический сквозняк, а пташка в каменных ладонях недовольно завозилась.
Но мужчина не обращал ни на что внимания, полностью отдавшись колдовству. Слова набирали силу, дробясь эхом и рассыпаясь по зале, стремясь захватить её всю без остатка и оставить свой грязный след на каждом кусочке зелёного тепла.
Последнее слово совпало с раскатом грома снаружи, и птица, недовольно чвиркнув, взлетела из своего ложа. Мужчина замер, высоко воздев руки и глубоко дыша, пытаясь прийти в себя после ворожбы.
Открывал глаза он неторопливо и удивлённо вскинул брови – не изменилось практически ничего.
Задумчиво хмыкнув, мужчина перевёл холодный взгляд на статую и торжествующая улыбка разрезала его лицо.
– Интересный эффект, но… Так даже лучше, не правда ли, Арион?
Янтарь блеснул недовольством, но мужчина лишь рассмеялся – свет золотистого камня однозначно стал бледнее, а значит заклинание сработало.
– Ах, как жаль… Что ты не в силах ответить, – мужчина с показным сожалением покачал. – Как жаль… Что тебя больше никто не услышит.
Медленно, по всем правилам этикета, поклонившись, Эл покинул храм.
И лишь маленькая, взъерошенная пташка могла видеть, как лоб каменной статуи прорезает упрямая складка.
***
Торжество, приём, охота – всё осталось позади.
Разъехались гости. По комнатам разошлись королевские дети. Даже Астерия не возмутилась, когда король отдал однозначный приказ – отвести её в «её» покои.
Лерион знал, что это временно, и что уже завтра любимая младшенькая примчится и будет возмущаться…
Стук в дверь – раздался созвучно мыслям, и не дожидаясь разрешения, в кабинет вошла – ворвалась, точнее сказать, – Астерия. Кипя праведным гневом и даже не пытаясь больше сделать вид, что всё нормально.
– Отец! Я хочу вернуться в свою комнату.
– Ты и вернулась в свою комнату.
Терпения оставалось на донышке, но Астер меньше прочих заслуживала стать громоотводом для королевского раздражения.
– Это не моя комната! – девочка остановилась перед столом, гневно сверля отца взглядом и поджав губы.
– Теперь – твоя, – улыбка отца получилась неестественно радостной.