И Надя вышла из кухни. Следом за нею пошёл и Влад.
Чем бегать зайцем по округе, людей смешить, лучше бы дров наколол. И спорт, и помощь. Эх, городские. Мышцы есть, сила есть, а что толку?– пробормотала чуть слышно Валентина, пока её не могли услышать дочь и будущий зять.
Ближе к вечеру выяснилось, что в доме Валентины закончился черный хлеб для рыбных бутербродов. Влад, занимаясь сборкой и установкой старой искусственной ёлки, которую они с Надей сегодня днём достали с антресолей, предложил подождать еще минут двадцать, а потом съездить в магазин на машине, но Надя предложила другой вариант.
– Не надо! Ты собирай ёлку, а я сама быстренько сбегаю. У нас тут на соседней улице есть маленький магазинчик продуктовый. Думаю, там еще будет хлеб.
– Точно? Сама хочешь сходить? – Влад, держа в руках ветки от ёлки, смотрел на Надю вопросительно – Может, всё же подождёшь? Мне немного осталось.
– Нет! Занимайся! Нам её еще наряжать предстоит, а уже почти девять вечера. Я уже через десять минут вернусь обратно.
И, поцеловав Влада звонким поцелуйчиком, Надя побежала в прихожую одеваться.
Дом Зинаиды
В это же время
В девять часов вечера Оля, оставшись одна за празднично накрытым столом, так как в это время её муж Илья спал пьяным на полу, на пороге спальни, а мать пошла укладывать дочку Сонечку в свою комнату, решила выйти подышать свежим воздухом.
Настроения праздничного у Оли совершенно нет и радости на душе тоже нет. Даже самой капельки. Наоборот, ей хочется сейчас, в эту новогоднюю ночь сесть в какой-нибудь сугроб, как в далёком детстве, и горько разреветься.
Ей только двадцать лет, но в своей душе Оля ощущает себя уставшей тридцатилетней женщиной, разочаровавшейся в любимом человеке и в семейной жизни. Да и вообще, во всём разочаровавшейся.
Спустившись со ступенек крыльца девушка прошлась по двору, погладила кошку, выбежавшую к ней навстречу из темноты, а затем подошла к забору. На острых пиках штакетника после совсем недавно выпавшего снега красиво держались снежные «шапочки».
Всё еще чувствуя острую боль, распространившуюся на скулу, нос и на зубы, Оля сняла пальчиками одну из «шапочек» со штакетника, смяла снег в плотный комочек в ладони и приложила его к щеке.
Холод обжигал кожу, постепенно даруя онемение и уменьшая боль.
Девушка вздохнула и подняла голову, устремив взгляд на темное небо. Откуда-то издалека до её слуха доносились веселые голоса людей, а в воздухе витал едва ощутимый аромат жареного на костре мяса.