Кир притормозил перед стройным рядом дубов, которые как стражи росли прямо сквозь аккуратные плиточки, ломая их корнями.
– Мы к Марь Иванне, – проорал он в открытое окно дубам.
– Русским духом пахнет! – проворчал не то голос, не то ветер слишком мелодично прошелестел, а уставшая голова додумала.
– Иди к чёрту! – ответил Кир и расхохотался, потому что дубы, вдруг, растворились, будто умело наведённая иллюзия и брусчатка показалась совсем ровной, не поломанной.
– Какого хрена?.. – изумилась я, высовывая голову из окна.
– Да то же самое, что у нас на полигоне. Банальная защита.
Мы продолжили углубляться в лес, пока прямо перед нами на “тротуаре”, если можно представить его в такой местности, не возникла старушка. Очевидно, та самая Марь Иванна.
Я откинулась на спинку сиденья, будто только встречи с этой женщиной и ждала. И такая усталость накатила, хоть вой…
– Кир? – взволнованно позвал меня Кирилл.
– Ага, – выдохнула я и… опустошённо закрыла глаза.
– Да спит она! – ворчал надо мной старушечий голос, но как-то глухо. – Ну ты сам подумай, барбос, вы тут в чужих телах, да нелегально! Вам силы где брать? Ась? – кряхтела совсем рядом и словно назойливая муха, я даже попыталась отмахнуться, но к ужасу поняла, что не могу… и даже мысли стали вязкими и тягучими. – Вот тебе и ась! – продолжала бабка. – Клади на лавку!.. Да куда ты понёс?! Это я так, для красного словца, вон койка нормальная! – чертыхнулась негодующе. – Ты это, сам-то присядь! – пауза. – Легче дышится? – почти с участием. – Ага! Ну у меня ж тут лаундж-зона, полный чил! – самодовольно покрехтела, повергнув в шок такими словечками из бабуленного рта. – Хех! МолодЕж! – хмыкнула. – Эт я блогеров смотрю, ага. Ну не всех, конечно, – бурухтела под нос, – что уж там, но да-а-а. Эт, я в эпоху битников… Ой, чего завалился-то? – в голосе мелькнули нотки удивления, но без грамма сочувствия. – Выглядишь львом, а на деле котёнок! – досадовала насмешливо. – Подъём! – брякнула так, что даже я хотела тотчас выполнить приказ, да только тело всё ещё меня не слушалось – будто песком было набито до веса неподъёмного.
– Уууу, вы прям мальки ребята… Так! – голос стал истончаться. – А ну-ка, потаскай её ещё малёх, – теперь совсем стих, исчез и наступила глубокая тишина. Такая вязкая, будто я очутилась в капсуле-чистого мрака. Не живительного, но и не губительного. Пока сон не стал каким-то слишком реалистичным и ярким. Настолько настоящим, что почувствовала… что не одна. Горячее дыхание на моём лице, чуть шероховатые руки на моих бёдрах и вкус до боли знакомый… родной, от которого я пьянела.