Чёртов Костас!
Тоже мне, богом заделался?!
Судьбу мою вершить решил.
Ну, я ему покажу… и божественное просветление и злой рок…
Но как бы не ворчала, ненавидела, не мечтала поставить большого и злобного босса на место, его совет/угрозу приняла как должное.
Мне лишние проблемы ни к чему. А ждать помощи и понимания у кого-то со стороны, таких, например, как озабоченный араб – глупо. Он скорее меня попользует и закапает, чем проникнется моими проблемами и возжелает помочь.
В общем, проглатываю злость, раздражение и впрягаюсь во вверенную мне работу. Ничего, и на моей улице будет праздник.
Пока на лайнере, в замкнутом пространстве, я под бдительным надзором, тут уж не разгуляешься, а только сбегу… Уж я задам Дмитриадису! Сразу в полицию пойду. Напишу на него заяву.
Так что главное выбраться на волю, а потом мы с Костасом… встретимся в суде!
Костас Дмитриадис
Вот же дрянь!
Вот же…
Как у Никиты получается меня выводить из себя?
Я же давно научился не показывать чувств. И ведь получалось… пока в моей жизни опять не появилась валькирия, что б её.
Мне никто не смеет возражать.
Никто не смеет перечить!
Я не прощаю…
А ведьма нагло бросает вызов. Провоцирует, словно не боится!
А меня стоит бояться!
Особенно ей!
Особенно теперь!
Я сам себя боюсь…
Убью ведь…
Чёрт!
Не собирался на неё набрасываться.
Я её и касаться не собирался!
Но глядя в дерзкое лицо валькирии, утонув в яростной зелени глаз… себя потерял.
Не ожидал, но меня помутнение какое-то накрыло.
Очнулся лишь когда Никиту уже прижимал к стене.
Впервые, если честно… Я себе такого никогда не позволял по отношению к ней.
Я её так любил, что коснуться-то боялся.
Каждый вздох ловил. Боготворил, поэтому даже ни разу не поцеловал, хотя подыхал от желания. Меня аж трясло, как хотелось…
Прямо как сейчас!
И это… ненормально!
Неправильно!
Чёрт возьми, несправедливо!
Был уверен, что подростковая, нездоровая озабоченность этой девицей прошла. Я себя уверял, что забыл её… Но стоило нам столкнуться – я тотчас потерял контроль. Голову мгновенно повело от близости с Никитой, от её хрупкой беззащитности. От её запаха, от тепла её тела.
Помню только, что смотрел в воинствующе сверкающие глаза валькирии, и точно молнией шарахнуло – сколько бы не утверждал, я, по-прежнему, её хочу.
Её полные, чуть приоткрытые губы, словно зазывали…