Еще посидев немного и хорошо сдружившись, пошли мужики к Кремлю на богатырскую потеху посмотреть. Дружно пошли, рука под руку, а вот на кремлевском дворе потерялись. Окликнул кто-то из знакомых Кирилла в толчее, он и пропал в людском водовороте.
Батюшка хотел подобраться поближе к месту потехи, но там было так плотно от зрителей, что он плюнул на свое желание быть поближе к бою и решил быть выше его, забравшись на дерево или на крышу какую-нибудь подходящую. На деревьях тоже уже свободных мест не было, а вот на крыше одной, он прореху среди любопытных зрителей нашел. Иван резво побежал к облюбованному строению и столкнулся плечом в плечо с молодой высокой женщиной тоже спешившей куда-то по своим делам. В другое время батюшка подобному столкновению и внимания бы не уделил, но у молодицы от неожиданного толчка свалился с головы платок, и упали из-под него на плечи белые волосы густые и черные, как смоль.
– Ишь ты красота, какая, – подумалось вдруг Ивану, и он пристально глянул в лицо женщины. – Чудо, как хороша! А где же я её видел-то уже?
И точно стрела попала ему в самое сердце от этого взгляда с вопросом. Лопнуло что-то в глазах у монаха, и увидел он как наяву вчерашнюю колдунью. Ту самую, из избы на кладбище ночном. Именно она перед ним сейчас стояла. И точно так же, как вчера улыбалась.
Пока Батюшка тряс головой, прогоняя внезапное виденье с удивлением, девица скрылась за ближайшим углом. Иван бросился за ней и опоздал, заметив, как она забежала уже за другую избу. Монах еще быстрее припустил.
– Ишь охальник какой, – услышал вдруг он за спиной презрительное шипенье. – Седина в бороду, а бес в ребро. Постыдился бы по городу за продажной девкой бегать, чай семья дома ждет. Неужто не стыдно? Ох, мужики, мужики и как вас только земля наша носит? чего же вам баб хороших на свете мало что ли? Что же вы за продажными, как угорелые носитесь?
Батюшка, хотя и покраснел, но отмахнулся от злого шипения и опять основательно прибавил шагу. За следующим углом, он вновь заметил только подол быстроногой беглянки. Иван прибавил ещё ходу, рванулся к очередному углу, и тут что-то холодное ударило его по глазам. Ударило так крепко, что в глазах потемнело, в ушах зазвенело, и ноги подкосились. Девица смотрела на монаха сверху и злобно ухмылялась сверкающими очами.