– Что это у тебя!
– Где!? – тоже с криком поднялся Пимен и, приподняв рукав на уровень глаз, заметил, что с него падают темно красные капли.
– Что это? – вновь повторил свой вопрос князь, но повторил шепотом.
– Никак кровь? – широко раскрыв глаза и сложив руки на груди, прошептал Симоновский. – Ой, Господи, что же творится такое на белом свете.
– Митяя кровь, – поднося правый кулак к губам, чуть слышно промолвил Дмитрий Иванович. – Значит, прав был старик. Значит не соврал.
– Да ты что князюшка!? – в крик запричитал испуганный митрополит и, поймав на ладонь алую каплю, поднес её к губам. – Вино это, вино! На сам попробуй! Вино на стол пролилось, а я в него рукавом попал. На, попробуй! Не кровь это никакая, а вино только! Вино!
Князь отмахнулся от руки Пимена и выбежал из-за стола. Стольник Ваня тоже устремился за ним, но споткнулся обо что-то и растянулся на грязном полу.
– Менять надо стольника, – подумал властитель, выбегая на крыльцо трапезной. – Уж больно, не расторопен он, в последнее время стал. И митрополита менять надо. Не зря ведь мне Пимен сразу по душе не пришелся. Не зря. Его бы попытать насчет смерти Митяя да вот только нельзя. В Царьграде прознают, потом греха не оберешься. А кого же мне в митрополиты посадить? Где же вы люди надежные? Ой, как плохо без вас. Ой, как плохо!
Князь сбежал с крыльца и решил пойти в свой терем да отдохнуть там от людской суеты. Он широким шагом вышел на широкую дорожку и тут заметил, что навстречу ему изрядно покачиваясь, движется мужик в странной одежде и со странным взглядом. Мужик был одет явно не по погоде: на плечах его была потертая медвежья шубейка, а на голове лисья шапка.
– Кто только в Москву не приходит? Сами не знают, куда прут наглецы, ишь ты, даже князю уступить дорогу не желает, – прошептал чуть слышно князь и хотел оттолкнуть незнакомца в сторону. – Надо Кошке сказать ….
Однако стоило Дмитрию Ивановичу схватить мужика за рукав, наглец оскалился, распахнул на грязную шубу, выхватил из-за пояса кривой нож и занес его над грудью князя.
Глава 7
Баба вывела Батюшку из кремлевских ворот, немного поплутала с ним по узким улочкам посада, привела его в тесную избу.
– Проходи милый, – шепнула она ласково Ивану, пропуская его вперед себя в темные прохладные сени. – Проходи желанный мой. Снимай шубу, весна уж на улице. И шапку снимай. Снимай и к столу присаживайся. Праздник ведь. Светлый праздник. Радость-то, какая сегодня на улице!