– Дмитрий Иванович, – кто-то нежно тронул князя за плечо, – дозволь с тобой посидеть. Устал я от суеты.
Князь резко обернулся от неожиданного прикосновения, но, узрев перед собой смиренную голову Федора Симоновского, успокоился, усадив на лавку возле себя. Симоновский не поднимая на князя глаз, присел и вздохнул так тяжело, что даже закаленную в мирских тревогах душу Дмитрия Ивановича на жалость потянуло.
– Ты чего так расстроился крепко? – спросил он опечаленного духовника. – Чего вздыхаешь будто нечестная девка в первую брачную ночь?
– Да как же не расстраиваться, батюшка ты мой? – все так же, не поднимая глаз, прошептал Федор. – Ты посмотри, чего вокруг-то творится. А знаешь все из-за чего?
– Из-за чего?
– А я вот тебе скажу из-за чего, – оживился вдруг духовник и посмотрел прямо в очи князю. – Грех на Москве лежит большой. Убийцу она приняла на митрополичий престол. Этот грех, не просто грех, это изо всех грехов грех. Гнать надо Пимена.
– Что же мне опять Киприана назад звать?! – строго топнул ногой Дмитрий Иванович. – Не по-княжески это будет: вчера прогнал, а сегодня зову. Да еще к тому же ведь тоже слаб оказался. Смуту-то не узрел митрополит, а узреть был обязан. Отлучил бы он тогда самых буйных от храма и всё по-другому случилось бы.
– А зачем же нам опять грек? – вскочил с лавки Симоновский. – Мы что русского на престол не найдем. Или у нас на Руси люди достойные перевелись?
– Назови одного хотя бы, – усмехнулся князь глупой горячности духовника своего. – Назови или сам в митрополиты метишь.
– Да что ты князь, куда мне, – развел руками Федор. – Рано мне в митрополиты, а вот Дионисию Суздальскому в самый раз.
– Кому?
– Дионисию Суздальскому.
– Никогда. Помню я, как он с Митяем ругался. Даже меня, не стесняясь, орал. Нет, на Дионисия я не согласен. Больно дерзок. Такому только палец в рот положи. Мигом откусить и не поперхнется даже.
– Ты не понял его князь, заложив руки за спину, – стал прохаживаться перед Дмитрием Ивановичем Симоновский. – Он ревновал тебя к Митяю, потому и дерзок был. Теперь он перед тобой ласков будет, как теленок перед маткой. Безмерно ласков будет. Дионисий человек скрытный. Душу его не сразу разглядишь, а вот как поймешь её, так сразу и откроется тебе светлый образ этоготчеловека.. Он же боготворит тебя, только вслух этого молвить не может по скромности великой своей.