– Что же ты делаешь, Дмитрий Иванович, – рассерженной кошкой зашипела она мужа. – Почто же ты мальца – несмышленыша на верную смерть посылаешь? Побойся Бога князь, он ведь сын твой.
– Цыц, – нахмурил бровь Дмитрий Иванович, – чего раскаркалась, как старая ворона. Ничего Василию в орде не сделают. Продумал я всё, а если сделают, то я Квашню в тот же день на кол велю посадить. Это же он придумал Василия к Тохтомышу послать, да и бояре его единодушно поддержали. Не мог я сегодня против их воли пойти. Не мог, понимаешь? И Василию пора в дела государственные вникать. Я же не вечен. Иди к себе, я сейчас приду.
Евдокия Дмитриевна утерла слезу, и гордо подняв голову, удалилась из светлицы.
Глава 13
Отслужив вечернюю службу Дионисий, вышел из тесной монастырской церквушки на волю и присел там, на шаткую скамеечку под серым кустом. На улице было ещё прохладно, но прохладно уже по-весеннему. Летом можно было бы на такую погоду обижаться, а вот весной, после разбоев зимней стужи, она радовала род людской, вселяя надежду на скорый приход настоящего тепла. Возрадовался близкой благодати и архиепископ. Торопливо оглянувшись по сторонам, он облегченно вздохнул, улыбнулся неведомо чему и уставился на звездное небо. Небо ему тоже понравилось, особенно приглянулась луна, которая блестящей сковородой повисла над высокой крышей княжеских палат.
– Ишь, как блестит, – подумал Дионисий и приветливо подмигнул прохладному светилу.
– А чего мне не блестеть? – засмеялось светило архиепископу в ответ. – Нет у меня никаких темных намерений, а потому и блестеть мне не возбраняется. Не то, что некоторым.