– Да ты что князь?! – в один голос взвыли бояре. – Да когда же такое было-то? Да чтоб мы? Да из княжеского мешка? Никогда такого не было.
– А всегда чего-то никогда не было, а потом вдруг стало, – погрозил просителям пальцем властитель. – И с памятью у вас други мои тоже не очень вроде? Неужто запамятовали?
– Так сам же говорил: кто старое помянет, тому глаз вон.
– Ладно, – махнул рукой князь, – слушай мое слово. Печать снимать запрещаю, а полмешка серебра Караче обеспечьте. Где вы его возьмете, меня то не касается, но чтобы посланец был доволен, как девка после сговора. Понятно или еще повторить?
Бояре возмущенно замотали бородами, но сказать в ответ ничего дельного не смогли, а только мычали и хмыкали, топчась на месте у порога. Сколько бы они протоптались там, одному Богу ведомо, но расторопный стольник крикнул дружинников, и те вежливо, но упрямо выдавили знать из княжеской светлицы. Лишь с самого порога Квашня последнюю просьбу крикнул.
– Что же творится такое? Ты хотя бы нам князь дружинников десятка два на сегодня отдай!
С этой просьбой Дмитрий Иванович согласился и опять отошел к окну. За окном вечерело, и над разгулявшейся рекой сверкали желто-красные сполохи уходящего за дальний лес солнца. Ещё один беспокойный день уходил в небытие, а ему на смену уж где-то другой день готовился. Есть ночь, а значит и день скоро будет.
Глава 3
Иван прикрыл остывающему воину глаза, снял с пояса нож и стал на свободном от снега пригорке бить им подмороженную землю. Ванька встал рядом и старательно помогал острой палкой да красными от холода ладонями, вытаскивать землю из ямы. Трудились они до глубокой ночи и крест над могилой безвестного путника ставили уже под яркой луной. Поставив крест, Иван прошептал молитву и, подхватив за руку своего приемыша, пошагал дальше по дороге во тьму мрачного леса.
– Дядя Ваня, – прошептал Ванька, когда они вновь оказались на проторенной тропе, – гляди, чего мне этот витязь в руку сунул, когда я нашел его.
Иван остановился, взял у мальца блестящую пластинку и стал рассматривать её под холодным лунным светом. Форма пластины и надпись на ней были Ивану давно знакомы. Это был тайный знак посланца московского князя. Люди, имеющие такой знак, могли беспрепятственно проходить везде в московских пределах, да и за этими пределами к знаку почти всегда относились с большим почтением. По своей силе этот знак уступал разве что самому князю, а если князя рядом не было, то обладатель знака был на русской земле всемогущ, и подчинялись ему все беспрекословно.