– Валяйте, – махнул рукой Сариола.
– Спасибо. Так вот. Эта документация манифестировала на полках архива Вашего отдела где-то около двадцати-двадцати пяти лет назад. Тогда она не вызвала никакого ажиотажа. Следуя протоколам, Ваши коллеги воспроизвели зафиксированные в деле ритуалы в нескольких карманных необитаемых реальностях. Ничего не произошло. В связи с этим документация была помечена как не содержащая сведений об аномалиях и перенесена в архив. Спустя… – она нахмурилась и на доли секунды замолкла, – Спустя несколько месяцев связь с затронутыми ритуалами карманными реальностями была утеряна.
Опустив голову и заведя руки за спину, Джоселин меряла шагами комнату, не решаясь посмотреть в лицо Сариоле. Она уже ступила на очень скользкий и тонкий лед. Лед, в котором зияли несколько огромных дыр, когда-то бывших ее друзьями и коллегами.
Память непрошено подсовывала неприятные воспоминания, одно за другим, но она продолжала говорить:
– Связь с затронутыми ритуалами карманными реальностями была утеряна, часть сотрудников, связанных с их проведением бесследно пропала, другая часть очутилась в других отделах, без памяти о произошедшем. Никто даже не обратил на это внимания. Не мог обратить на это внимания.
Она тяжело вздохнула, и, так и не решаясь оторвать взгляд от пола, продолжила:
– Это дело попалось на глаза мне уже после того, как меня назначили в Совет. Никому попросту не пришло в голову показать его нам, отделу антимеметики, раньше. Мне сразу показалось, что что-то тут не чисто. Знаете, если работаешь очень много лет с одним конкретным типом объектов, начинаешь их буквально нутром чувствовать, – губы растянулись в усмешке, – Поначалу я не могла представить масштабы катастрофы. Ну антимем и антимем, ну перестали из-за его воздействия существовать несколько десятков сотрудников. Обычный вторник в моем родном отделе. Единственным, что не давало мне спокойно забыть об этом сектанте и продолжать жить дальше, было то, что я не видела, что может обладать антимеметическими свойствами.
Сариола не издавал ни единого звука – и мурашки стройной колонной шагали по ее спине. Возможно, границы антимеметического эффекта простилались далеко за те рамки, которые они сами себе выдумали – и ее уже никто не слушал, потому что некому было слушать.