« Что за бред! Что за голос? Не могут же часы разговаривать человеческим голосом?»
– Ох, как могут они разговаривать, – произнес тот же скрипучий голос.
– Уважаемые часы, это вы сейчас со мной разговариваете?– сказал часовщик.
– Это я говорю. Вы же меня починили, а меня не хотят забирать. Деньги жалко, наверное. А ведь я перехожу в этой семье из поколения в поколение. И негоже праправнукам жалеть на меня презренные бумажки. Главное – это людская память поколений. Но…., – часы замолчали и натужно закряхтели.
– Да, заказчик пообещал отдать за ремонт пятнадцать тысяч рублей. Но уже полгода не является. Может, хотел бы забрать, но не хватает денег. А может жалко потратить на часы. Трудна жизнь у многих, тяжело дается хлеб. Не всем дано хорошо зарабатывать. Воровать и жульничать не все могут и хотят.
– Да, да, согласен я с вами, но все же.
Дмитрий внимательно смотрел на часы, но никак не мог понять, откуда идет голос. Все такие же висели часы, и маятник тихо качался и отсчитывал уходящее время.
– Вот вы думаете, откуда идет голос. А сами чинили меня, и должны знать, где сердце и голос часов. А? Забыли?
– А вы можете, уважаемые часы, рассказать мне, где вы находились раньше? – спросил Дмитрий.
– Вы хотите знать, где сердце и голос часов. А? Ну, а если ответить на ваш вопрос, откуда я родом, то мне тоже надо напрячь память свою. Вспомнить то время, – ответили скрипучим голосом часы. Слышно было, как часы тяжело вздохнули. Повисла тишина. За окном Дмитрий услышал звуки ветра, шелест листьев на ветру. Кто-то прошел мимо павильона, и звуки шагов затихли вдали.
– Да, как давно все было. А начинаешь вспоминать, и как будто все было вчера. Запахи, звуки, настроение тогдашнего времени. И переносишься туда, во времени. Как дуновение ветерка, – заскрипел голос часов.
Но вдруг голос помолодел, и Дмитрий услышал рассказ странных часов.
– Это было более ста лет назад. Середина 19 века. Я был куплен в дом мещанина Петра Оборина. У него был свой добротный кирпичный дом на улице Соборной. Он только-только был построен, и покупалась мебель и вся нужная утварь. А как же без часов в доме? Я тогда был очень красив. Все блестело и сверкало. Стрелки позолоченные, красное дерево и лак свежий. Вытянутый корпус с маятником. В комнатах было шумно. Детишки бегали по комнатам. По вечерам чаепитие в зале, где я висел. Мне было радостно наблюдать за жизнью дома. Шло время, и дом, построенный в 1860 году, постепенно ветшал. Старела мебель, старел и я. Детишки стали взрослыми людьми и разлетелись, кто куда. Жена у Петра Ивановича ушла в мир иной, а он не хотел больше жениться. Он жил один, вместе со слугой и кухаркой. Но, каждый вечер было обязательное чаепитие. Хозяин садился за стол, приглашал слугу и кухарку и они вместе чаевничали. Но все изменилось как-то сразу. Мебель стала понемногу распродаваться. Не стало старого слуги, и остались хозяин и кухарка. И тут меня отнесли к ростовщику. Как это было грустно. Я покидал свой родной дом на улице Соборной. Меня увезли к ростовщику, и там, среди мусора и старых вещей, я был брошен. Но я там находился недолго. Меня приметил и купил молодой человек. Он принес меня в свою комнату, которую снимал у старенькой хозяйки. Это была уже совсем другая улица – Дворянская. Наступил другой век и другая мода на мебель и вещи. Молодой человек был художником. И любил все старинное. Вот он и купил меня у ростовщика. Художника звали тоже Петром. А фамилию я, по своей древности уже запамятовал. Художник был талантлив, и вскоре смог купить себе небольшой, но красивый дом на улице Панской. Я снова висел в красивой зале. Здесь собирались гости, и звучала музыка. Большой и красивый рояль занимал почти всю комнату. Я слушал музыку и отбивал мелодичным звоном время. Петр женился, и снова зазвучал детский смех, как в моем первом доме. Это было чудесное, прекрасное время.