Этот момент был как пощёчина для Лайзы. Мать могла быть снисходительной ко всем, но только не к Анжеле. Оливия, подняв идеально ухоженную бровь, бросила быстрый взгляд на Лайзу, словно невидимым штрихом подчеркнув: я одобряю всех, кроме твоей драгоценной Анжелы.
Лайза почувствовала, как внутри всё кипит, но сохраняла внешнюю невозмутимость. Осуждение Оливии всегда было слишком тихим, чтобы с ним можно было бороться.
– Где все остальные? – тихо спросила Джини, присаживаясь рядом с Лайзой.
Лайза замерла на мгновение, задержав дыхание, перед тем как ответить.
– Кэтрин, вероятно, всё ещё в камере, – с горькой усмешкой произнесла она, перекрещивая руки на груди. – Остальных я не видела.
Джини бросила на неё тревожный взгляд, её пальцы нервно теребили край кашемирового шарфа. Она обняла Лайзу, словно боялась, что та исчезнет в любой момент.
– Я так скучала, – прошептала она, обняв её крепче.
Лайза почувствовала, как тепло этих слов пробирается сквозь её броню. Это был первый раз за два месяца, когда она ощутила поддержку. Они провели два месяца в изоляции. Суд запретил им любые контакты: звонки и сообщения отслеживались, а электронные браслеты на их лодыжках ограничивали свободу передвижения. Они жили в своих собственных мирах – одиночество, окружённое постоянным вниманием СМИ, прессой и судами.
– И я скучала, – Лайза тихо вздохнула.
В этот момент Оливия, чьё присутствие сейчас давило на Лайзу, поднялась. Её телефон зазвонил, и, извиняясь, она направилась к окну. Её силуэт казался монументальным на фоне мягко падающего снега.
Джини, мгновенно заметив её отдаление, развернулась к Лайзе и, схватив её за руку, прошептала:
– Ты получала сообщения? – её голос был дрожащим, словно от нервов.
– Последнее сообщение было два месяца назад, – тихо ответила она, не зная, что ожидать.
– У меня то же самое, – пробормотала Джини.
– Думаешь, стоит ожидать чего-то плохого? – Лайза заметно напряглась, её глаза блуждали по холлу.
– Куда уж хуже? – Джини ответила саркастично, но её лицо оставалось напряжённым. Внезапно она заметила фигуру Джорджа Харингтона у входа. – Смотри, Джордж пришёл.
В дверях появился Джордж, высокий и слегка растрёпанный, но всё ещё пытавшийся держаться. На нём был серый свитер от Burberry, слегка небрежно заправленный в брюки, которые явно нуждались в глажке. Его волосы были взъерошены, а под глазами виднелись тёмные круги. За ним следовала его мать, грациозная и элегантная в пальто от