У неё ничего не было, только иголки, что она старательно наращивала, чтобы выжить. Я поцеловал её в лоб и поправил спавшие на лицо волосы.
– Я бы отдал тебе кольцо, дорогая, если бы оно хоть что-то стоило.
Вместо этого я отдал ей часть денег, которые ей были не нужны и которые она совершенно определенно спустит в ближайшее время.
Люди здесь имели свои истории, каждый мог часами рассказывать о былом величие, богатстве ума и страданиях о любви, но попав сюда они будто быстро умирали, переставали иметь цели и мечты. А человек без мечты, как известно, долго не живёт. Шестеренки складывались в механизм, и когда я понял, что здесь мне нет места, поспешил отчалить и продолжить путь к звёздам. Если бы я позволил себе остаться и стать частью сего организма, то погиб бы, при чем гораздо раньше своего тела.
Да, я никогда не мог найти своё место, но был вправе покинуть любой хаос, будь то родной дом или же бордель. Я всегда мог уйти, взяв под контроль хотя бы этот ураган в свои маленькие неповоротливые, в сравнении с целой жизнью, ладони. Хотя признаться, нигде и никогда я так крепко не спал. Пожалуй, осмысленности, к которой я стремился, нельзя было доверить покой и сон. Лишь бездушность дарила моей голове мечтательный дурман сновидений. И скорее всего я вернусь к нему, если так и не найду свой смысл.
Решив воспользоваться советом безымянного друга, я собрал остатки денег, которые удалось наскрести, приобрёл портфель и письменные принадлежности, а также купил билет на поезд.
На вокзале продавали газеты и горячую выпечку, румяные булочки притягивали ароматом, отчего повысилось слюноотделение, и я без раздумий отдал последние гроши.
Пока ел, разглядывал прохожих, несущихся взад и вперёд под тяжкие вздохи и глухие стуки сундуков и чемоданов друг об друга. Хрупкая девушка с длинными волосами, собранными в неаккуратную косу, стояла, склонившись над письмом. Держа трясущимся кулачком белый платок, она, оглядываясь по сторонам, кого-то выискивала, то и дело возвращая внимание к письму. Её ожидание напомнило мне взглянуть на билет, чтобы не потеряться и сесть в нужный поезд. Я доел пирожок и сел в вагоне у окна, наблюдая за тем же перроном. Движение толпы, скрывающее за собой платформу, походило на стайку мелких насекомых, что двигались на первый взгляд хаотично, но на самом деле всё работало слаженно и точно, вплоть до минуты. Стоило одному поезду отойти, как платформа заметно пустела на некоторое время, а затем снова наполнялась, и, казалось, не было на земле места столь сбалансированного и определённого.