Я закрыла глаза, сжала зубы, стараясь прогнать слёзы, рвавшиеся наружу. Чуть отпустило.
− Мама, у меня тоже есть новость.
− Вы с Витом хотите пожениться? Я не против – он хороший мальчик.
Я чуть не рассмеялась, сдержавшись огромным усилием воли.
− Не совсем. Мы с Витом поступили в Карловградский университет.
Её улыбка была похожа на прошлогоднюю афишу, еле держащуюся на высохшем клею.
− Мои поздравления Виту, я рада за него…
− Мама! – я чуть возвысила голос, изо всех сил стараясь успокоиться. – Мы! Мы с Витом! Я тоже!
− Не может быть!
Она покачала головой, уцепившись за косяк. Уже не заботясь о приличиях, я толкнула дверь в столовую, подхватила маму под локоть и повела к диванчику. Сидевший в кресле Вит немедленно подскочил, подхватывая её с другой стороны, помогая усесться.
Я молча достала из сумки письмо, то, первое. Она быстро прочла – из глаз заструились слёзы.
− Доченька, как же это вышло? Я так счастлива!
− Не знаю, − честно ответила я.
− Нужно обязательно отметить! Борис!
Высокий поджарый дворецкий в неизменном строгом костюме немедленно появился в дверях, будто дежурил рядом.
− Принесите нам пожалуйста молочного коктейля! Целый графин! Агнешка поступила в университет!
Борис ничем не выдал эмоций.
− Мои поздравления! – кивнул он и вышел также быстро, как и зашел, появившись через несколько минут с большим пузатым графином полным бело-розовой пенной жидкости и тремя стаканами на блестящем медном подносе.
− Вы не выпьете с нами? – спросила я его. Борис коротко взглянул на маму, она кивнула. Он вновь вышел, вернувшись с ещё одним стаканом. – За хорошие новости! – я первой отхлебнула коктейля. Борис умеет его готовить − такого в кафе не получишь! Из свежей клубники, холодного молока и пломбира. Что он ещё туда добавляет – не знаю, но выходит просто божественно!
В тот вечер мы немного засиделись. Я неторопливо пересказывала новости Цмянок. Мама поведала о виноградниках Феррано, великолепных готических соборах и Руманских галереях искусств. Уже начало темнеть, когда мы поспешно засобирались домой. Друг ушел прогревать двигатель, а мама принесла откуда-то из глубины дома небольшую бархатную коробочку.
− Ничего не подарила тебе на шестнадцатилетие, − она вложила её мне в руку. – Я купила их в Виттории. Монах-ювелир уверял, что делал их с молитвой Пресвятой Деве Марии.