В день отъезда, все словно сговорились: пан Дрымка самолично привез на почтовом грузовичке, которым прежде заведовал Вит, товар с утра пораньше, не успели мы открыться. Бабушка попросила составить коробки в угол за прилавком – хорошо, хоть их оказалось не так много! Всё равно, ей без помощи возиться с ним пару часов. Не успела она расплатиться с почтальоном, как зашла тётя Марта, мельничиха, за новыми картонками и кистями для рисования. О её недавнем увлечении наивной живописью судачили почти все кумушки – хоть убей, не пойму, что в том плохого? Куда как лучше, чем сплетни по городу разносить.
Однако, она так долго выбирала подходящую для своей работы из пяти почти одинаковых заготовок, что на этот раз вспылила даже бабушка:
− Марта, ты поторопись с покупкой! Видишь, я внучку провожаю!
Мельничиха неодобрительно глянула на неё, схватила первую попавшуюся и, надув губы, вышла, попытавшись хлопнуть дверью. Не вышло – ещё полгода назад Пётр, муниципальный плотник, что делал двери и окна всему городку, поставил нам новомодную штуку – доводчик на пружине. Теперь дверь, даже если её просто отпустить, закрывалась мягко, лишь мелодично звеня колокольчиком.
Стоило тётке Марте выйти за порог, как явился пан Сёрба, но его-то ждали мы обе. Добродушно бубня в пегие усы: «Ну, вот! Теперь и эта пташка улетает!» он обнял меня, погладил по голове, от чего по телу разлилось приятное тепло. Недаром его пчелы дают тот самый мёд, которым так славятся Поддубники!
− Ты уж не забывай нас, в своих столицах! – он протянул мне маленькую баночку заветного лакомства. – Если туго станет, никого не слушай, просто возвращайся. Дома, говорят, и стены помогают, а уж мы с Арабеллой тебя в обиду не дадим! Найдётся тебе заделье – где родился, там и пригодился! Если надо, и с лесным народцем договоримся, − он хитро подмигнул.
От его слов в душе поднялась настоящая буря: чувство беспокойства смешалось с радостной уверенностью – пасечник говорит от души, а значит, меня и правда любят!
− Вы тут сами без меня не ругайтесь! – ответила я в тон ему.
Бабушка обняла с другого боку. Подозрительно блестящими глазами она с напускной грозностью посматривала в сторону пана Сёрбы, который, казалось, ничего не замечал.
Дверной колокольчик снова звякнул, на этот раз пропуская Вита в непривычно парадной одежде, с огромным новомодным чемоданом на колёсиках. Только тащить его другу всё равно было неудобно – высокому парню приходилось нагибаться, чтобы колёсики те доставали до земли.