Стас попытался взять её за плечи и успокоить, но Кира не позволила ему этого сделать.
– Иди к чёрту! – досталось и ему.
– Довольно препираться, мастер! Я прошу прощения за то, что мы вынуждены были изменить условия контракта. Так сложились обстоятельства. Кстати, ваш шеф в курсе. Вы получите тройную оплату. Итак, ваш вердикт?
С её губ сорвалось усталое:
– Подлинные. Все монеты подлинные.
– Отлично! – явно довольный услышанным, сказал человек в маске. – Ошибка исключена?
– Ошибка? – она выдержала паузу. – Ошибка возможна, только если монеты из этой коллекции подверглись стиранию их подлинной истории и подверглись наложению программы иллюзий. Но я с таким пока не сталкивалась. К тому же это невероятно сложная и кропотливая работа.
– О чём это вы? – в голосе маски слышалось недоумение.
– О чём? Да о том, что в этом мире скоро ничего нельзя будет знать наверняка. Но вам не стоит забивать себе этим голову. Я свой вердикт уже озвучила. И я за него отвечаю.
Степан Георгиевич Кормчий проснулся в шесть утра от света утреннего солнца. За окном от порывов ветра шумела листва садовых деревьев. Свой план на прошлый день по работе над очередным романом он выполнил только к трём часам ночи, поэтому имел полное право спать хоть до обеда, но, как назло, совсем не спалось.
Поскрипывали оконные рамы. Зажужжала проснувшаяся муха. На улице заспорили неугомонные галки и ещё какие-то неизвестные ему птицы.
С его памятью последнее время творилось что-то непонятное. Он отчётливо помнил, как в начале прошлого лета расстался с преподаванием литературы в школе в далёком Саратове, продал квартиру и приобрёл этот домик у моря. Всё, что существовало до этого, походило скорее на ускоренное слайд-шоу, где невозможно долго сосредоточиться на одной картинке, потому что её тут же сменяла другая. Врач сказал, что это особый вид амнезии, для лечения которой нужно время. И посоветовал не обращать внимания, а сконцентрироваться на работе. Он так и поступил. Теперь работа вбирала всего его без остатка. И порой он не знал – где он настоящий, а где фантомы, поселившиеся на страницах его книг. Принять всё это в сорок лет было сложно. Он ощущал себя персонажем сюрреалистического квеста, где всё было зыбко, словно в тумане.
Что касается дома, то его нельзя было назвать настоящим, крепким, надёжным домом. Нет, это был именно домик у моря, который всё ещё продолжал приносить новому хозяину неприятные сюрпризы, и требовать всё новых и новых денежных вложений. И Степану ещё предстояло помочь этому дому научиться справляться не только с летними, но и с зимними холодными ветрами.