Она побывала и за границей. Правда в Америку – где жила мама – ей ни разу не пришлось слетать. Так, Европа, Турция, Китай, а ну-ка, вылетай.
Два года проскочили – пролетели. Бабушка каждый раз провожала её в полёт, хоть бы это было утро, день или ночь, заглядывала в глаза, старалась подбодрить, а сама украдкой вздыхала.
– Бабушка, выброси всё из головы сейчас же. Будешь думать о плохом, оно тут же и приключится, – Инга знала, что бабушка очень переживает за неё, скучает и каждый раз боится, что Инга вернётся и не застанет её в живых.
– А я и не думаю о плохом. Я вот думаю, что бы тебе такое заказать?
– Вкусненькое?
– Да. Ты и так всегда что-нибудь привозишь. Но мне хочется заказать. Чтобы ты, как в «Аленьком цветочке» обо мне всё время думала.
– Бабуленька, я и так о тебе всё время думаю. Особенно, когда настроение плохое.
– А что у тебя бывает плохое настроение?
– А ты думаешь, когда ходишь по салону туда-сюда, рот до ушей, так и настроение должно быть аналогичное?
– Аналогичное чему?
– Тому-сему, – Инга целовала бабушку в седую макушку, потом в мягкую щёчку и упархивала.
Всё это время она ни с кем не встречалась. В школе были у неё парни, но как-то по-быстрому дружба начиналась и заканчивалась. Бабушка переживала и по этому поводу, но опять же по-своему.
– Ни за что не умру, пока внучка не увижу, – Инга никогда не поправляла бабушку, что речь идёт о правнуке.
– А внучку?
– А без разницы. Ты – летай, летай. Налётывай свои часы и годы, а я тебя поджидать буду. То из полёта, то пока ты не влюбишься, гордячка такая.
– Я – гордячка?
– А что ж у тебя и парня-то нет? Небось, носом крутишь? У такой красавицы, должно быть, отбою от парней нет. Перебираешь?
– Не выдумывай, бабка, не заговаривайся. Знаешь же, что мне некогда.
Инге, действительно, было некогда. Спланировать свою жизнь можно было только на время сессии, но как раз в это время было ещё более некогда, чем во время работы. А на работе, когда и куда лететь, можно узнать в лучшем случае за три дня до вылета – у диспетчера планирования. Но и за эти три дня может всё перемениться и придётся срываться с постели в три часа ночи, и быстро собираться, и выезжать на такси, и выходить в салон свежей, отдохнувшей, с обаятельной улыбкой приглашая всех в полёт.
В их экипаже был молодой штурман, который оказывал знаки внимания Инге, но она всячески старалась перевести их в дружеское русло. Если бы она рассказала бабушке об этом молодом человеке, та непременно начала бы говорить о замужестве и «внучке». Инга думала по-другому: «Успеется». «Придёт пора, влюблюсь и выйду замуж», – говорила она бабушке, да и себе тоже. Она действительно не чувствовала себя влюблённой в Сенечку – Семёна Алексеевича, и, хотя весь отряд подшучивал над его якобы неразделённой любовью, она не замечала его любви. Ну, не так любовь ей представлялась.