Вспомнив об Иваныче, он переключил в скафандре канал связи и отправил очередной, наверное уже сотый, запрос. Подождал, минуту, две… Эфир по-прежнему наполнялся лишь тихим шуршанием – профессор не ответил. Курсант вздохнул и вернулся на внутреннюю частоту экспедиции, где продолжали свой спор Миша и Варя.
Да, Варя. Первая красавица курса, между прочим. И это не он, не Боря сказал, его мнение слишком предвзято и необъективно. Про Варю так думали все, начиная с заносчивого красавца-физрука, заканчивая чудиком Бурматом, второгодником с факультета дальсвязи, вечным дежурным по столовой.
Смириться с тем, что именно Варю поставили командиром их последней, "штрафной" миссии, Борис не мог. Как бы нежно он не относился к этой девочке где-то глубоко в душе, сейчас лучше бы старшим был Мишка. Он зануда, но всё-таки классный штурман, параметры корабля знает наизусть. Да и про планетоид, и про всю их миссию наверняка данные зазубрил так, что, будь он командиром, Иванычу ни разу ничего напоминать бы не пришлось.
Честно сказать, и самому хотелось бы получить назначение, но опять же Иваныч… А Варя, как назло, на предыдущем зачёте по пилотированию набрала больше всех баллов, и выходило по справедливости, что этим утром кураторы именно её посадили за штурвал – как старшую на ближайшие восемь часов.
На тренажёре она отлетала без замечаний, подумаешь… Зато вот лежит теперь в своём скафандре, как оранжевая медуза, руки-ноги раскинула, ничего придумать не может. И страдает от этого. Он бы тоже страдал, случись первая автономная миссия в открытом космосе невыполнимой. Такое кому угодно обидно будет, но вот лично он – перетерпел бы, и вида не подал. И Мишка бы тоже перетерпел.
Но Варя – другая. У нее на первом месте решительность, строгий расчёт, авторитет и чёткий план на две недели. Собирались на выходных в кино? – никаких отговорок! Надо готовиться к экзамену? – не сманить её даже медовым орехом.
Сегодня, возможно, впервые в её жизни сложилась ситуация, когда настолько непонятно, что делать дальше. Сама ничего придумать не может, команда в таком же положении, и даже совета спросить – не у кого. Четвертый час ни одна из идей не срабатывает, и остается только лежать плашмя под бледным маленьким солнцем, уже перевалившим зенит, вести пустые споры и тихо грызть саму себя за позорный промах.