Мы приехали в школу часов в одиннадцать. Расставили аппаратуру, проверили звук, я подстроил гитару, размял голос и дыхание.
Жека и Макс волновались. Я же был профессионально спокоен и уверен. Прибежала Вера:
– Можно пускать в зал? Там народу человек двести! Настоящий дурдом!
– Через минуту, – я был спокоен, как маршал Жуков. – Макс, Жека, готовы?
– Йес!
– Тогда я на сцену! Ни пуха, ни пера! Вера, запускай!..
Через пять минут концерт начался. Зал слушал, не шевелясь. Макс прочитал первую приветственную фразу, пожелал всем удачи и хорошего путешествия, я подошёл к микрофону, надел на плечо ремень своей «Кремоны» и запел:
Дорога нас ведёт туда,
Где счастья светится звезда.
Где в тишине лесов и рек,
Лесов и рек,
Счастливым станешь ты навек!..
Эту короткую фигню, розовый анонс, я сочинил именно к концерту. Я уже понимал, что короткими восемью строчками надо собрать внимание зала, как бы приучить его ко мне и спокойно добивать в остальные полтора часа.
Школьники послушно поддались моему голосу и гитаре и ничего против не имели. Внимание было стойким и дружелюбным.
Марину я не видел. Я знал, что она в зале, но даже не искал глазами. Я был весь в концерте и на мелочёвку не тратился.
Всё шло как по маслу. Только через час во время исполнения баллады «Красная кирпичная стена» произошло маленькое ассаже. Как только прозвучали строки: «Если только на пути не встретится / Красная кирпичная стена!» – директор поднялся и вышел из зала. За ним побежали Вера и несколько педагогов. Я видел это. Но не сбился, продолжал петь, только в подсознании мелькнуло: «Козлы!..»
Был лёгкий ветерок опаски и одновременно гордости.
«Красная кирпичная стена» не была ни антисоветской, ни диссидентской. Но, видимо, слова про эту стену из красного кирпича вызвали какие-то странные мысли и аллюзии. Если честно, я этого не ожидал. Но, стоя на сцене в павловопосадской школе, вдруг почувствовал себя заодно с «Машиной», «Воскресением», БГ и чуть ли не со всем затраханным тупыми ублюдками миром.
После концерта Марина поехала в Москву с нами. Она чувствовала, что попала в иной мир, где весело, необычно, умно и свободно.
Мы сидели у меня на кухне, ели пельмени, пили токайское, курили, травили анекдоты обо всём и в общем и целом посылали бытие на три заветные буквы.
Марина то и дело краснела, но от этого была ещё красивее и соблазнительнее. Я обнимал её за тонкую трепещущую талию и съезжал понемногу мозгами.