На этот раз дверь закрылась наглухо… С этого момента учеников седьмого «Б» заперли в классе истории – выйти можно было только по одному и только в сопровождении физрука. Коридор перегородили красными лентами, будто класс был заражён чумой.
Приходили и уходили, сменяя друг друга, учителя. Они добросовестно пытались, следуя учебной программе, вести свои уроки. Но их никто не слушал. Казалось, что они и сами не до конца вникали в то, о чём говорили. Все ждали, когда кошмар закончится. Ожидание накаливалось, начинало обжигать.
Олег Павлович – мрачный, квадратный – сидел, как солдатик из конструктора, у входа в класс и исподлобья следил за учениками.
Когда в очередной раз за закрытой дверью прозвенел звонок на перемену, физрук поднялся и, обведя класс тяжёлым взглядом, скомандовал:
– Парами стройся!
– Чё, на допрос или сразу на расстрел? – вяло пошутил кто-то из подростков.
Олег Павлович вывел семиклассников в школьный двор на прогулку, чтобы они смогли хоть немного проветриться и сменить обстановку.
– Олег Павлович, а нам надо руки сзади сцепить? – с издёвкой глядя на физрука, спросил Артём. – Так вроде все зэки гуляют?
– А вы что, уже зэки? – мрачно спросил Олег Павлович.
– А что, нет? – в один голос ответил класс.
Евгения Ивановна с самого утра сидела в школьном дворе. Она начала обживаться на своём новом месте. На скамье появился старомодный ковёр-дорожка, чтобы было не так холодно сидеть здесь целый учебный день, термос, фонарик с широким раструбом и длинной серебристой ручкой, большая лупа и стопка книг.
– Здравствуйте, Евгения Ивановна! – поздоровался, проходя мимо неё, строй семиклассников.
– Здравствуйте, мои дорогие! – встрепенулась старушка. – Идите все ко мне! Это я специально для вас принесла. Не стесняйтесь…
Авоська Бабули была заполнена конфетами.
– Налетайте, ребята, налетайте, – приговаривала она радостно, наделяя всех угощением.
Измотанные, запуганные и озлобленные подростки были готовы ко всему, но не к этому. В сером школьном дворе, где всегда, даже в хорошую погоду, метался и пробирал до костей колючий сквозняк, авоська с конфетами и мирное, тихое добро Евгении Ивановны произвели невероятное впечатление.
Оля, громко всхлипнув, подсела к Бабуле, уткнулась в её плечо и зарыдала открыто и безудержно, словно внутри разрушилась плотина и освободившийся поток ринулся вперёд. Бабуля обняла девочку, прижала к груди, гладила по голове и приговаривала: