Парус затрещал. Печаль зашипела от боли.
– Эй, Пету, остановись, а то порвешь, – Хорет был не настолько пьян, чтобы пропустить ошибки ученика, – а лучше пойди выпей. Ветер тоже умеет дуть, знаешь ли.
– Не буду я пить, – Пету смотрел вперёд, на то, как округляется парус, – они хотят сбежать, а ты напился.
– Я? – Хорет вскочил на ноги, – будь проклята нерастраченная Сила, трезвею слишком быстро!
Он прошёл к клетке, шаг его и правда был тверд. Возле решетки Хорет замер.
– Пету, слышишь? Песни стихли, пойди проверь. Иди! Приказываю. И спустись в трюм, посмотри, как ведут себя пленники. Они тоже перестали орать.
Конечно, как только Пету отвернулся, то сразу услышал лязганье замка. По сердцу скребнуло. Он остановился, маг и это заметил:
– Помню, младшую не трогать. Ещё один твой срыв мы не переживём. Надо же! Раскатать храм!
Легче от обещания не стало. Перед тем как спускаться в кубрик, Пету оглянулся на капитанский мостик, помахал рукой рулевому, показывая, что уходит и не будет больше давать ветер.
В полутьме кубрика качались гамаки, во многие из них уже храпели. Стол и лавки прибиты, но бутылки катались туда-сюда, посуда звенела, капитан сидел за столом и был вусмерть пьян. Он долго вглядывался в Пету. А потом показал на лавку с другой стороны стола.
– Садись, юнга, – язык отца заплетался, – молодцы мы с тобой?
– Да.
– Сам знаю, что молодцы. Пей, – он покатил к нему бутылку с мутной жидкостью, – приказ.
Пету выдернул пробку, принюхался, глотнул. Слишком горько.
– Кати бутылку обратно! Чего смотришь? Думаешь мне хватит?! – в конце фразы Капитан дал петуха и закашлялся.
Таким отца ещё не видел. И не слышал. Голосом капитан владел, но он ли это теперь? Глазам не вернулся родной синий цвет, а любимая обновка – выигранная у офицера белая жилетка с золотыми пуговицами – была в грязи. Он не сменил её. Тоже не похоже на отца.
Капитан выпрямился, будто прочитав мысли сына, заговорил чётче:
– Думаешь, мне нравится пить? Нравится жрать? Мой бог заставляет меня! Мне всего стало мало, Пету. Мне мало одной жены! Мне мало одного сына. И мне мало этого корабля, мне нужен большой, чтобы одна жизнь в день на ветер! Нет, десять жизней!
А потом отец склонился к нему через стол, дыхнул перегаром и сказал, подмигнув:
– Твоя мать меня убьёт.
Да так и замер, потому что чужеземный бог с грохотом явился посреди комнаты в облаке щепок. Таким отец позже являлся Пету в кошмарах: грязный и испуганный. Несмотря на то, что отец быстро взял себя в руки, нагнулся, за ногу затянул Пету под стол, вынул трубку и ринулся в бой. Через мгновение под лавку закатилась его голова – это Пету не снилось никогда.