– Всё будет хорошо.
– Конечно. Прорвёмся! – не зная, о чём думает мальчик, бодро ответил ему лейтенант. И, повернувшись к солдатам, негромко скомандовал: – Товарищи бойцы, мы идём на Тулу.
* * *
…Юрий очнулся, отложил в сторону учебник. Но на него опять нахлынуло – такое невозможно забыть.
Поход через леса на Тулу. Ранняя зима. Холод. Ополченцы, идущие занимать рубежи на окраинах города.
Тревога. Надежда. Страх…
Пушки. Танки. Эшелоны…
Два цвета, оставшиеся в этом мире: белый – снега, и хаки – оружия.
Прощание с лейтенантом, отрядом и долгая, очень долгая дорога на Москву.
Зима свирепствовала. Был постоянный голод и усталость. Немецкие самолёты, расстреливающие колонны беженцев, не гнушались бить даже по санитарным машинам с чётко нарисованным красным крестом на крыше. Жуткий, выматывающий душу, вой пикирующих бомбардировщиков.
Юрий рефлекторно прыгал в кювет при звуке приближающихся самолётов в грязь, в снег, в навоз…
* * *
Эшелоны на запад. Эшелоны на восток. В декабре разбили фрицев под Москвой!
Мама уехала в эвакуацию вместе со своим заводом. Отец ушёл на фронт. От обоих приходили письма. Юрию эвакуироваться было пока некуда, и он остался с тётей в их московской квартире на Драгомиловке. Жизнь вошла в свою колею. Мальчик догонял в учёбе одноклассников. Война войной, а жизнь продолжается.
Сосед по коммуналке, четырнадцатилетний Генка, работал на оборонном заводе помощником штамповщика, получал рабочую, а не иждивенческую карточку и очень гордился тем, что производит пистолеты-пулемёты ППШ.
Оружие собирали не только на заводах, но и в переоборудованных школьных мастерских для уроков труда. Когда-то ученики в них делали указки и табуретки, а сейчас – они же – автоматы и гранаты.
«Вся страна поднялась на войну, – рассуждал Юрий. – И мужчины и женщины, и взрослые и дети».
Он взялся было снова за учебник, но услышал в прихожей какой-то шорох. «Мыши? Воры? Надо проверить».
Вышел в коридор – никого. Прошёл чуть дальше и увидел под входной дверью конверт. «Странно: раньше всё время треугольники приходили. И почему почтальон не позвонил?»
Юрий поднял конверт. «Всё правильно: Вьюгиной А. А., то есть маме. Но почерк незнакомый». И тут Юру вдруг прошиб озноб, он всё понял: похоронка!
Вскрыл негнущимися пальцами конверт.
«Вьюгин Иван Терентьевич… в бою за Социалистическую Родину… Верный воинской присяге… Проявив геройство и мужество… Погиб…» – Строчки прыгали в глазах. Мир рухнул.